Среди клиентов кузена Боршара был будущий студент факультета права, исполненный сознания своей утонченности и старательно заботившийся о внешности. Хотелось спросить, каким чудом он оказался в песках этого пляжа. Были двое русских, которые жили на отдельной вилле, охраняемой собаками. Когда они появлялись, то включали фонограф и танцевали. Будущий студент обменялся с Винсеном несколькими словами, но общение не завязалось. Студенту требовалось одно: чтобы его поразили историями из жизни Латинского квартала, но Винсен не поведал ему ни одной, и кроме того, он ничего не понимал в вопросах гардероба и косметики, волновавших юного жителя Нанта. В общем, все приходили довольно часто, включали фонограф и танцевали. Боршар в конце концов просек, что молодой человек был любовником «блистательной русской» — так кузен ее называл. Ночью было слышно, как вдали, на вилле, заливаются лаем псы.
Когда они, русские, приходили, Винсен страдал, главным образом от присутствия женщины. Он не мог смотреть, как она танцует с молодым человеком, не испытывая болезненного ощущения, доводившего его до ужаса. Мужчина, русский, целый день пил коньяки с водой. Когда другие танцевали, он готовил следующий диск и заводил фонограф. Семейства Боршаров и Тюкденов отпускали по этому поводу шуточки, возмущавшие Винсена. Он совершал долгие прогулки в деревню, но виллу русских всегда обходил. Все стало для него тягостным, давящим. И он с облегчением узнал однажды вечером, что молодой человек утопился. «Это тоже не добавит клиентов в наших краях,» — сказал кузен Боршар. Русские покинули место, не расплатившись за коньяки с водой. Началось время затяжных дождей. Умершее лето портило горизонт, по небу тащились синие тучи, похожие на падаль. Хибара-отель был пропитан влагой; все побаивались, как бы он не приказал долго жить от водянки. Служанка хряпнулась носом в супницу, неудачно упав с высоты. Боршары переживали. Тюкдены хотели уехать. Запершись в своей комнате, Винсен читал.
XXIV
Была суббота. Синдоль работал по принципу «английской недели»[90]. Он доехал на трамвае до остановки «Казино». Спустился по лестнице напротив бань и, скользя по гальке, добрался до сарая, выкрашенного в светло-серый цвет. Мюро, лежа в шезлонге, читал фривольную газетенку. Понсек чинил футбольный мяч.
— Наш старик Синдоль, — сказал Мюро.
Он смотрел на него снизу вверх и сверху вниз.
— Ну что, чем занимаетесь? — спросил Синдоль.
— Налить тебе виски? — предложил Понсек. — Роэль вчера спер в Казино бутылку.
— Да-да, мы будем пить виски, — сказал Мюро, вставая. — Вот только льда нет.
Он извлек из темного угла напиток и сифон.
— Это Роэль свистнул? — спросил Синдоль.
— Да, вчера. Отлично повеселились, — сообщил Понсек.
Все трое расселись со стаканами в руках.
— Ну что, чем занимаетесь? — спросил Синдоль.
— Все так же медициной, — ответил Мюро. — Во время каникул о ремесле ни слова.
— А у Роэля уже есть диплом?
— Какое там. У него пока ровно четверть диплома. Кстати, этой зимой он вляпался в историю. Сделал ребенка одной цыпке, это было что-то. К счастью, я все уладил.
— Каким образом?
— Интересно, да? Если когда-нибудь понадобятся мои услуги, обращайся.
— Да-да, обращайся, — подхватил Понсек. — Обойдется всего в сто франков.
— Не ври! Я с Роэля ничего не взял. Он сам тебе скажет, морда!
— Он не пишет для журналов? — спросил Синдоль.
— Кто? Роэль?
Мюро никогда не рассматривал эту возможность. Он пожал плечами.
— А Тюкден? — спросил Синдоль.
— Ну, этого теперь увидишь нечасто. Встретишь его — считай, повезло. Причем смотрит он на нас свысока, свою значимость подчеркивает. Честное слово. Мы всего лишь несчастные студенты-медики, в то время как он читает святого Фому на латыни и знает, с какой стороны надо смотреть на кубистскую картину. У нас тут видишь, как; понятно, что он нас презирает.
— Святой Фома — это что?
— Пфф! Модные штучки. Церковники агитацию разводят.
Синдоль предпочитал не говорить о церковниках.
— Вы знаете, что Ублен в конце года возвращается?
— Кто-кто, а он их здорово потряс.
— Кого потряс?
— Да Роэля и Тюкдена. Старик, когда они о нем говорят, то аж захлебываются. Раньше, помнишь, что только Роэль ни рассказывал об Ублене, а как он ерничал! Зато теперь Ублен для них — авантюрист, искатель приключений, ни на кого не похожий, потому что состриг волосы и уехал в Бразилию скупать кофе для своего дядюшки. Хотя все гораздо проще. Ничего удивительного в этом нет.
90
Принцип организации труда, впервые установленный в Великобритании в 1914 г., когда помимо выходного в воскресенье рабочие имеют право на укороченный или свободный день в субботу.