— Я вас понял, Альфред, понял.
Браббан не стал настаивать и отправился восвояси.
Он сидел один в конторе и от отчаяния бормотал что-то себе под нос. Малютка Фаби считала его большим человеком, а он — всего-навсего жулик. Было отчего биться головой о стену. Он уже не мог свести воедино две идеи, два слова, два рудимента мысли. Браббан сидел один в конторе, разбитый, подавленный.
Постучала машинистка, просунув в приоткрытую дверь несколько локонов.
— Здесь ваш секретарь, — сказала она.
— Ага, — произнес Браббан.
Вошел Вюльмар и сел нога на ногу.
— Ну? — спокойно спросил он.
— Что ну?
— Как великая идея?
— А, ну да, — сказал Браббан, — вы же мой секретарь.
— Вы об этом забыли. А я — нет. Мне по-прежнему интересны ваши грандиозные проекты.
Браббан не ответил.
— Вы не рады меня видеть? — спросил Вюльмар.
— Идите к черту, — буркнул Браббан.
Вюльмар присвистнул от удивления.
— Вижу, у вас не все ладится.
— Вообще ничего не ладится. Если вам нужны мои идеи, то идите, откуда пришли. Мне нечего вам предложить.
— То есть, ваш запас иссяк.
— Придержите язык, молодой человек. Не забудьте, что разговариваете со стариком.
— С жуликом.
Браббан пожал плечами.
— Вы еще ребенок.
— Если я правильно понял, — сказал Вюльмар, — мне здесь больше делать нечего.
— Ясное дело, нечего.
— Выставляете меня за дверь.
— Не будем сгущать краски. Я ведь знаю, что вы проживете и без меня. Ваш батюшка…
— Вот его не трогайте. В любом случае бояться вам нечего. В полицию я на вас не заявлю.
— Вы очень любезны, мой друг.
— Я всегда считал вас обычным клоуном.
— Вам не кажется, что пора идти?
Вюльмар поднялся.
— И это из-за вас я рисковал попасть в тюрьму.
— Я вас к себе не приглашал.
— Вообще-то, да. Я наверняка избавил нашего друга Роэля от многих неприятностей.
— Видите, хоть о чем-то жалеть не придется.
— Я ни о чем не жалею, месье. Не сочтите за нескромность, можно у вас спросить, что вы собираетесь делать?
Браббан побледнел.
— Обо мне не беспокойтесь. Пожалуйста, обо мне не беспокойтесь.
— Не буду, если вам так приятнее. А если хотите знать, что я собираюсь делать, то я иду в армию.
— Надеюсь, в колониальную?
— Естественно.
— Примите мои поздравления.
Браббан протянул ему руку. Шейкхендз[94]. Вюльмар ушел.
— Мальчик будет неудачником, — произнес Браббан, оставшись один.
Он принялся описывать круги по кабинету, думая о своей честолюбивой цели и о любви, которая перевернула его старческую жизнь. Связавшись друг с другом, они оба пойдут ко дну из-за того, что у него нет воображения. Ах, если бы он взялся за дело раньше, возможно, его более молодой ум смог бы породить великие идеи; но теперь его мозг усох, как козий сыр. Браббана очень расстроило это сравнение. Он в отчаянии сел, как вдруг его осенило; он может покончить с собой. Но эта мысль тут же показалась ему отвратительной. На сем полувозникла машинистка и объявила: месье Бреннюир. Удивленный Браббан величественно отдал приказ ввести посетителя.
С радостным видом вошел месье Бреннюир и стал ненавязчиво изучать помещение.
— Прекрасный кабинет, — сказал он.
— Несколько маловат, — ответил Браббан. — Размах в делах все шире, надо и самому расширяться.
— У вас большой персонал?
— Только секретарь и машинистка. Мне хватает, поскольку я сам чрезвычайно много работаю.
Месье Бреннюир сделал удивленное лицо.
— У меня еще есть помещение на улице Нотр-Дам-де-Лоретт, — поспешил добавить Браббан, — для юридического отдела и бухгалтерии. Там у меня человек пятнадцать служащих.
— Немалое предприятие, — сказал месье Бреннюир.
— В общем, да, — отозвался Браббан, — но не такое большое, каким могло бы быть.
— Именно так я и думал, — пробормотал месье Бреннюир.
Мгновение он постоял в нерешительности, как кот на трех лапах. И поставил четвертую.
— Послушайте, дорогой Браббан, я сделаю вам предложение, принимать которое вы, разумеется, не обязаны. Мне бы очень хотелось, чтобы мой сын работал у вас, когда вернется из армии. И в виде гарантии я охотно вложил бы некоторый капитал в ваше дело.