Некоторые из них величиной со взрослого человека, и под кожей у них проступают мускулы, несмотря на то что они скрючены в позе эмбриона. Другие, поменьше, выглядят так, будто изо всех сил борются за жизнь. Некоторые сосут большой палец, и этот почти человеческий жест внушает мне наибольшее отвращение.
Спереди они имеют вполне человеческий облик, но сзади и с боков вид их чудовищен. Из копчиков растут толстые скорпионьи хвосты, загибающиеся над головой и заканчивающиеся острыми, словно иглы, жалами. При виде этих хвостов я вспоминаю свой кошмарный сон, и меня передергивает.
Крылья у большинства этих существ сложены, но у некоторых они частично развернуты, следуя изгибу цилиндров, и слегка трепещут, будто их обладателям снится полет. На них легче смотреть, чем на тех, у кого подрагивают скорпионьи хвосты, словно им снятся убийства. Глаза прикрыты чем-то похожим на недоразвитые веки. Головы лишены волос, а кожа почти прозрачна, так что под ней видны кровеносные сосуды и мускулатура. Кем бы ни были эти существа, они еще не развились до конца.
Я изо всех сил стараюсь загородить их от взгляда матери. Если она увидит хоть одно из этих созданий, наверняка перепугается. Может, хотя бы сейчас она поведет себя благоразумно.
Я делаю знак, чтобы она подождала меня, всем своим видом показывая, что это не шутка, хотя и не знаю, будет ли от этого хоть какой-то толк. Надеюсь, она все же останется. Больше всего мне не хотелось бы ее напугать. Никогда не думала, что буду благодарна ее паранойе, но сейчас это так. Весьма вероятно, что она спрячется в темноте, словно кролик в норе, и будет ждать, пока я за ней не вернусь. На крайний случай у нее есть шокер.
При мысли о том, что я собираюсь сделать, мои внутренности сковывает ледяной страх. Но если Пейдж здесь, я не могу ее бросить.
Я заставляю себя шагнуть в громадный сумрачный зал.
В прохладном воздухе чувствуется запах формальдегида или чего-то похожего, вызывающий у меня ассоциации с давно умершими существами, заключенными в прозрачные стеклянные банки. Я осторожно иду между цилиндрами, направляясь вглубь помещения.
Проходя возле цилиндров, замечаю на дне каждого нечто похожее на груды скомканной ткани и водорослей. По спине ползет холодок, и я быстро отвожу взгляд, не желая присматриваться.
Но тут я вижу нечто такое, отчего меня бросает в неподдельный ужас.
Одна из тварей в резервуаре сжимает в любовных объятиях женщину, вонзив торчащее из конца изогнутого хвоста жало в ее затылок.
С худого плеча жертвы сползла лямка ее вечернего платья. Рот ангела-скорпиона погружен в ее обвисшую грудь. Кожа сморщена на иссохшей плоти, словно из человека высосали все соки.
Кто-то надел на лицо женщины кислородную маску, от которой уродливой пуповиной тянутся черные трубки к верхушке цилиндра. Шевелятся лишь темные волосы, бесплотно парящие вокруг трубок и жала.
Несмотря на маску, я узнаю ее. Это та самая женщина, которой махали на прощание муж и дети, когда она шла в обитель. Женщина, пославшая своей семье воздушный поцелуй. Она выглядит так, словно постарела на двадцать лет за эти несколько часов. Лицо приобрело землистый оттенок, кожа обвисла на костях. Она потеряла в весе, и немало.
Под ее парящими в жидкости ногами лежит бесформенная груда, в которой я теперь узнаю покрытые кожей кости. То, что я сперва приняла за водоросли, на самом деле волосы, слегка покачивающиеся на дне резервуара.
Чудовище медленно разжижает ее внутренности и поглощает их.
Не в силах сдвинуться с места, я стою, будто добыча, ожидающая, когда ее схватит хищник. Все мои инстинкты кричат, что нужно бежать.
В тот самый момент, когда кажется, что худшего уже случиться не может, я вижу глаза женщины, кажущиеся неестественно большими в огромных глазницах. В них чудится отчаяние и боль. Надеюсь, что она, по крайней мере, умерла быстро и безболезненно...
Когда я уже собираюсь повернуться, из-под кислородной маски вырывается гроздь пузырьков, проплывая мимо ее волос.
Я застываю точно вкопанная — ведь она никак не может быть жива!
Но зачем надевать на покойницу кислородную маску?
Я жду, высматривая какие-либо признаки жизни. Но единственный источник движения, которое я замечаю, — сам скорпион, высасывающий жертву досуха. Ее когда-то тугая и розовая кожа сморщивается прямо у меня на глазах. Волосы медленно поднимаются и опускаются при каждом шевелении скорпиона.
А затем из-под маски снова всплывают пузырьки.
Она дышит. Невероятно медленно, но все еще дышит.
Я осматриваюсь в поисках какого-либо орудия, чтобы освободить ее из резервуара, и вижу: в других цилиндрах тоже заключены люди, все в смертельных объятиях скорпионов. Некоторые выглядят живыми и свежими, другие почти полностью высосаны.
Один из скорпионов обнимает свежую женщину в вечернем платье, над которой болтается кислородная маска, и целует ее в губы. Другой держит мужчину в гостиничной униформе, присосавшись к его глазу.
Кормят всех явно по-разному. На дне некоторых резервуаров лежат большие груды отходов, в других же их почти нет. Это отражается и на внешности разных ангелов-скорпионов. Некоторые крупные и мускулистые, в то время как другие — мелкие и уродливые.
Пока я ошеломленно стою, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, в дальнем конце подвала открывается дверь, и я слышу звук катящихся по бетону колес.
Инстинкт подсказывает спрятаться за резервуаром с одним из монстров, но я не в силах приблизиться к нему. Продолжаю стоять посреди матрицы из стеклянных цилиндров, стараясь понять, что происходит по другую сторону. Разглядеть помещение сквозь стеклянные цилиндры почти так же непросто, как прочитать записку на другой стороне аквариума с акулами.
Если я не вижу ангелов, то и они не должны меня видеть. Бесшумно обогнув цилиндр, я смотрю на помещение с другой точки и заставляю себя не обращать внимания на жертв. Если меня схватят, я никому не сумею помочь.
По другую сторону матрицы ангел отчитывает слугу-человека:
— Ящики должны были прибыть еще на прошлой неделе.
На нем белый лабораторный халат, наброшенный поверх крыльев.
Человек стоит позади огромного стального шкафа, покачивающегося на грузовой тележке. В каждом из его трех ящиков может поместиться взрослый мужчина. Мне не хочется думать о том, для чего они предназначены.
— Ты выбрал самую неподходящую ночь, чтобы их привезти. — Ангел небрежно машет рукой в сторону дальней стены. — Поставь их там. И нужно закрепить, чтобы не опрокинулись. Тела вон там. — Он показывает на соседнюю стену. — Мне пришлось свалить их на полу из-за твоей медлительности. Когда закончишь, можешь сложить их в ящики.
Слуга явно охвачен ужасом, но ангел, похоже, этого не замечает. Человек направляется со шкафом к дальней стене, ангел идет в другую сторону.
— Самая интересная ночь за много столетий, а этот идиот выбрал именно ее для доставки мебели, — бормочет ангел, направляясь к стене слева от меня.
Я отступаю в сторону, прячась от ангела. Он проходит через двустворчатые двери и исчезает.
Я медленно иду дальше, оглядываясь по сторонам, — вдруг в помещении есть кто-то еще? Но никого больше нет, кроме человека, разгружающего ящики для трупов. Может, рискнуть и обратиться к нему? Если удастся найти помощника, я сэкономлю немало времени и сил.
С другой стороны, вдруг он захочет заработать очки за хорошее поведение, выдав незваного гостя? Застыв в нерешительности, я смотрю, как он выкатывает пустую тележку через двустворчатые двери в противоположной стене.
Когда он уходит, в пустом помещении раздается бульканье воздушных пузырьков. Мой разум отчаянно кричит: скорее, скорее, скорее! Нужно найти Пейдж до атаки Сопротивления.
Но я не могу позволить, чтобы этих людей досуха высосали чудовища.
Пробираясь между цилиндрами в поисках подходящего инструмента, я вижу в дальнем конце матрицы голубую стремянку. Отлично. Можно открыть крышки резервуаров и попытаться вытащить жертв.