Бейлис был признан невиновным, так как существенных доказательств его вины не было, а важных свидетелей постигла вдруг во время процесса необъяснимая смерть. Вердикт присяжных признал Бейлиса свободным, но подтвердил существование кровоточивого детоубийства. Освобождение Бейлиса вызвало подобное торжество мирового еврейства, которое напоминало в некоторых наших городах своим шумом и гамом празднование праздника Пурим. Еврейство бурно праздновало свою победу над русским судопроизводством. Наша «передовая» интеллигенция вторила ему, но ненаказанное убийство мальчика Ющинского легло мрачным бременем на душу русских народных масс. Они чувствовали и видели за трупиком обескровленного мальчика тени убийц, которых суд не раскрыл и не наказал. Они поняли также, что еврейство приложило все свои силы, политическое влияние и материальные средства для того, чтобы помешать судебному процессу в Киеве раскрыть настоящих убийц и привлечь их к законной ответственности. Шумное празднование евреями своей призрачной «Победы» во всей России народные массы приняли, как вызов и оскорбление. В русской народной душе киевский процесс с его фальсификацией, подтасовками фактов и очевидной пристрастностью, а затем это неуравновешенное торжество еврейства вызвало, кроме душевной удручённости, неизгладимое подозрение, которое евреи никак не могут приписать к своим успехам. Многие из них понимали это, но ни один образованный еврей не попытался советовать своим сородичам в Киеве не вмешиваться в дела нашего правосудия. Если Бейлис действительно был невиновен в предъявленных ему обвинениях, то теперь в глазах народа вся безнаказанность настоящих убийц мальчика легла мрачной тенью на всё еврейство. Я не знаю насколько этот факт трогает наше еврейство, но миллионы наших людей поставили им безнаказанность за жизнь маленького мученика в счёт.
Присяжные киевского процесса установили перед еврейской и русской общественной совестью исключительно тяжёлый факт. Доказано и подтверждено изуверское преступление; умирают по необъяснимой причине самые важные свидетели; существует целый сонм всемогущих укрывателей и пособников; доказаны подкупы полицейских чиновников; явно выступают на поверхность на суде разного рода ложные показания и подтасовки; целые политические группировки и отдельные группы лиц назойливо стремятся повлиять на ход процесса, но преступников нет. Преступники скрылись от настоящего суда за золотом, за мощными влияниями, за купленными в массе свидетелями, за подлогами и подделками разного сорта. Правового суда не было, того настоящего свободного суда, который бы нашёл и казнил преступников, кто бы они ни были. Он освободил бы еврейскую и русскую общественную совесть и, быть может, стал бы шагом примирения между евреями и русскими.
Тут ведь тоже вмешался в дело Симанович и добился через Распутина удаления министра Щегловитова, а затем и оправдания Бейлиса. Еврейское окружение старца и он сам остро выступили против антиеврейской пропаганды, порождённой процессом Бейлиса. Симанович послал Распутина к царю с просьбой защитить евреев и запретить эту пропаганду. Государь остро отверг просьбу и строго потребовал от Распутина не вмешиваться в подобные вопросы. Симанович и его сородичи изнывали, очевидно, от злобы, но должны были временно отступить. Но лишь временно, пока готовилась новая вылазка на невидимом фронте против всех тех, кто так или иначе сопротивлялся еврейским проискам словом или делом[22].
— Простите, Сергей Александрович, что я вас ещё раз перебиваю, — сказал Лешнев, приподнимаясь с места. — Хочу сказать пару слов об этом суде в Киеве. Наши «передовые» юдофилы ошибаются, думая, что они своим юдофильским подхалимством могут помочь разрешить положительно еврейский вопрос. Еврейский вопрос у нас в России мог бы быть, пожалуй, решён только и исключительно на почве примирения евреев с русскими и на обоюдном признании ими общечеловеческих нравственных идеалов. Для совместной гражданской жизни двух народностей необходимо и безусловно их этическое слияние. Значительная разница в понимании добра и зла, во взглядах на мораль, на честь, на опрятность взаимоотношений между людьми уже достаточна, чтобы создать между этими народностями непроходимую пропасть. В течение процесса Бейлиса в Киеве евреи открыто и невоздержанно попирали наши законы, наш суд, русскую гражданственность и наши нравственные чувства. Они вызывающе показали себя противниками христианского мира и открыто ушли в своё моральное гетто. Эта этическая обособленность евреев и специфически им присущее понимание этики не допускают их к мирному и лояльному сожительству с другими народами. Они везде гонимы, они всегда навязчивы, они во всём правы, так как они «избалованный народ». Должны другие народы признать эту «избранность» и позволить евреям сесть себе на шею? С таким решением вопроса никто не согласится. Вожаки мирового еврейства знают это, а посему ищут именно мирового владычества над другими народами золотыми путями.
— Я думаю об этом, как и вы, Николай Николаевич, — кивнул головой Рамсин и продолжал, — Симанович упорством в достижении своих целей совершенно подтверждает ваше мнение. Евреи не создают идеологического, чисто еврейского течения, которое бы имело своей целью примирение и серьёзный сговор с нами. Говоря о равноправии с ними в нашей стране, они ведут разрушительную войну против нас в подполье с целью завоевания, а не примирения. Эти факты подтверждаются на каждом шагу. Депутат национальной группы в Думе Пуришкевич давно уже поднимал свой голос и в ней, и вне её о разрушительной работе тёмных сил и их пагубном влиянии на высшую власть. Я знаю Пуришкевича близко, так как состою и теперь ещё членом его оборонительной организации «Архангела Михаила», борющейся против еврейских происков у нас. Этот союз располагал даже специальной субсидией правительства, предназначенной им исключительно для поддержки группы патриотов в Думе. Симанович, действуя через Распутина, убедил царя в том, что эта субсидия правительства используется Пуришкевичем совсем для иных целей. Назойливые воздействия старца привели, наконец, к тому, что царь лишил нашу организацию этой субсидии[23]. На этом Симанович не остановился. Он подкупил секретаря нашего «Союза Архангела Михаила» Розена и приобрёл этим путём доступ во все предприятия и планы нашей организации[24]. Этот случай ещё раз показал низкое моральное качество многих людей нашего современного общества. Насколько раньше мы могли гордиться высокими моральными качествами чиновных и нечиновных людей, настолько в последнее время и, особенно, во время войны, они легко поддались злокачественной эпидемии взяточничества и измены. Я лично убеждён в том, что Симанович со своей группой еврейских банкиров давно уже насаждал это зло среди наших людей в Петрограде, а также и в Москве. Конечно, это ничуть не оправдывает тех, которые польстились на иудейские сребреники. Наш секретарь Розен, бывший прокурор и уважаемый всеми человек, принимал иудейские серебреники и передавал Симановичу в руки все жалобы против нелояльных действий евреев, поступавшие к нам со всей России. Пуришкевич скоро заметил, что эти жалобы и разные донесения приняли совсем невинный характер общежитейских споров и мелочных обвинений. За Розеном была установлена, слежка, и его скоро поймали наши люди с поличным при попытке передачи туго набитого жалобами и донесениями против евреев портфеля Симановичу. Розена мы устранили из союза, но устранить осведомлённость тёмных сил о смысле и приёмах нашей оборонительной организации мы, конечно, не могли. Розен знал много и посвящал дальше своих плательщиков в тайны нашей организации[25]. Симанович забрался в наши провинциальные группы. Розен выдал ему также всю схему борьбы против тёмных сил «Объединения добрых русских людей», и вскоре Симановичу удалось подкупить руководителя московской группы этой организации Орлова[26] Как видите, господа, тёмная сила вторглась даже в самые «черносотенные» ряды нашей общественности и открыла там торговлю людьми и принципами. Огромные суммы еврейского капитала были брошены на разгром русского самодержавия. Из Петрограда серебреники шли в глубокую провинцию, и тут покупали людей, которые должны были защищать интересы мирового еврейства и ослаблять самозащиту собственного народа[27]. Народ почувствовал, что на верхах с этой самозащитой дело обстоит неблагополучно, и пошёл на нежелательные с общечеловеческой точки зрения погромы, вследствие которых страдала больше всего та часть нашего еврейства, которая давно уже осознала необходимость лояльного сожительства и сотрудничества с нашими людьми.
22
Англичанин Томпсон в своих воспоминаниях писал:
«...как в Польше, так и в Литве осенью 1915 года предлагались на продажу из-под полы в еврейских книжных лавках почтовые открытки. На них был отпечатан еврейский раввин, который держал в одной руке талмуд, а в другой — белого петуха, чья голова была представлена в виде портрета царя Николая II с царской короной на ней. Еврейские надписи под этой карточкой означают:
23
В книге Симановича об этом написано: «По моему совету он (т. е. Распутин) уговорил царя аннулировать субсидию правительства известному реакционному депутату Пуришкевичу. Когда Пуришкевич узнал, что потеря субсидии произошла по моей вине, то стал моим непримиримым врагом».
24
В другом месте своей книги Симанович писал:
«В «Союзе Архангела Михаила», руководимого им (т. е. Пуришкевичем), играл большую роль бывший прокурор Розен, с которым я был в приятельских отношениях. Все жалобы против евреев, которые поступали в Союз, проходили через его контроль. Я достиг того, что Розен доставлял все эти документы мне. Жалобы, которые могли вызвать нежелательные последствия, я, попросту, сжигал, и только самые безобидные донесения допускал на проверку руководству Союза».
25
Розен, как следует из книги Симановича, остался и дальше на службе у тёмных сил. Симанович писал об этом:
«Это (т. е. выгон из союза) не было, между тем, для него (т. е. Розена) большой потерей. Он получал от меня две тысячи рублей в месяц, а кроме того имел ещё и другие доходы».
26
Об Орлове Симанович писал:
27
Вызывая своей разлагающей деятельностью погромы против рядового и часто лояльного еврейства, Симанович хвастался в своей книге своими мерами его защиты:
«В таких случаях начальник полиции обращал по моему наущению внимание губернатора на то, чтобы место угрозы было взято под его личную защиту с тем, чтобы успокоить еврейское население. Губернатор приглашал к себе раввина и видных представителей еврейского народа и обещал им не допустить до погрома».