С другой стороны, иудеи ожидали, что Мессия искупит народ израильский от всех грехов, так что не нужно более будет никаких жертв (Лк. 1, 76. 77), почему, кроме других имен, и называли Его великим первосвященником. Верили также, что Мессия откроет лицо Иеговы: объяснит все сомнения касательно религии, установит новое, лучшее богослужение; что устроение храма при этом или переменится, или вовсе уничтожится; ибо Он Сам будет вместо храма, а плоть Его вместо завесы.
Итак, раздранная рукой Самого Бога завеса и открытое Его невидимой силой Святое Святых, являли всем, особенно священникам, что Бог не благоволит более обитать во мгле (Евр. 8, 5. 6), не хочет уже быть чтимым так, как Его чтили дотоле — кровью козлов и тельцов (Евр. 10, 4. 5. 7), что истинная, единая жертва — Агнец Божий, вземлющий грехи мира, принесена уже на Голгофе за весь мир, и теперь неприступный престол страшного Иеговы должен сделаться престолом благодати, доступным для всякого (Евр. 10, 29; 7. 19. 20).
Священники, находившиеся в храме на чреде служения, должны были ужаснуться при этом беспримерном для них явлении. Разодранная завеса, без сомнения, была вскоре заменена новой, и народ не видел ее, но слух об этом не мог остаться в узком кругу служителей храма, распространился, без сомнения, в народе, создавая благоприятное отношение к христианству.
Что касается способа, которым разодралась завеса, то нет нужды видеть здесь особое чудо. Когда действием всемогущества Божьего тряслась вся земля и разбивались каменные скалы, то одновременно легко могла разорваться завеса, которая по требованиям строгого закона о неприступности Святого Святых со всех сторон была плотно прикреплена ко входу, который закрывала. По свидетельству Иеронима, в евангелии к евреям (до нас не дошедшем) было написано, что самый свод Святого Святых, к которому прикреплялась завеса, раскололся на две части. Сказание это, вполне согласное с обстоятельствами землетрясения, объясняет, как разорвалась завеса.
Наконец, действие естественного, по-видимому, землетрясения простерлось за пределы естества, как бы для того, чтобы неверие — иудейское оно или христианское — не имело возможности предполагать, что необыкновенные знамения сами собой стеклись и окружили крест Иисуса. Мы говорим о воскресении мертвых, которым, по свидетельству ев. Матфея, закончился ряд чудесных знамений голгофских. Чем необыкновеннее это событие, тем более хотелось бы некоторым знать его во всех подробностях; но откровение, как и во многих других случаях, не отвечает любопытству. Поэтому нам остается только привести несколько сказаний об этом событии древних учителей Церкви. Но прежде повторим слова самого евангелиста: «И гроби отверзошася, и многа телеса усопших святых восташа: и изшедше из гроб, по Воскресении Его (Иисуса Христа), внидоша во Святый град и явишася мнозем» (Мф. 27, 52–53).
Кто эти воскресшие и сколько их?
Из слов св. Матфея видно только, что их было много и что все они были — святые, а кто именно и сколько — не видно. Поэтому одни из древних учителей полагали, что в это время воскресли многие патриархи и пророки, особенно те, которые находились в родственном союзе с Иисусом Христом, как Авраам, Давид; или служили прообразованием Его лица, как Иов и Мелхиседек. Другие, имея в виду, что давно умершим трудно быть узнанными, думали, что воскресшие теперь святые принадлежали к числу недавно умерших, каковы были Симеон Богоприимец, Анна пророчица, Иосиф Обрученник и проч. Можно добавить, что воскресли только те, кто погребен был в окрестностях Иерусалима; ибо древнейшее предание говорит, что скалы (в которых находились гробы) распались только около Иерусалима. Так называемое евангелие Никодимово решительно указывает в этом случае на воскресение двух сынов Симеона Богоприимца.