Не вразумленные разрушением Иерусалима и всемирным рассеянием своим, иудеи продолжают мечтать о восстановлении стен града отечественного. На всеобщее ожидание являются один за другим, по предсказанию Иисуса Христа, лжехристы и лжепророки, дают знамения, обещают чудеса; обманутый народ снова восстает против римлян, напрягает последние силы; вновь проливаются реки крови иудейской, еще сотни тысяч повергаются в рабство, но Иерусалим не восстает из развалин; вместо освобождения теряет самое имя. Потомок Авраама, купив у язычников позволение пролить слезы на могиле своих праотцов, приходит к святому граду и с ужасом видит на его месте Елию Капитолийскую, на вратах которой изображено ненавистное для иудеев животное… Но вот истина самого пророчества Иисусова как бы подвергается испытанию. На престоле кесарей римских является Иулиан, враг христианства, друг иудеев, поклявшийся для посрамления христиан и веры их восстановить, вопреки пророчеству Иисуса Христа, храм Иерусалимский. По гласу деспота тысячи иудеев со всех сторон света стекаются в Палестину; начинают разрывать основание храма, богатейшие жены своими руками копают землю священную, усердие доходит до энтузиазма: все напрасно! Из земли внезапно вырывается множество огненных шаров, которые прогоняют работающих. То же явление, грозное, нестерпимое, повторяется всякий раз, когда начинается прерванная работа, и строители храма, подобно строителям столпа Вавилонского, рассеиваются, свидетельствуя собственным опытом, что развалины храма Иерусалимского находятся в распоряжении не кесарей земных, а Царя Небесного, предназначившего их свидетельствовать о славе Сына Своего…
По крайней мере, времена языков, по-видимому, оканчиваются… Иерусалим становится собственностью императоров христианских. Теперь их стремление — обновить, украсить места, освященные земной жизнью Богочеловека. Так, они обновлены, украшены: но надолго ли? На Голгофе неприлично расти цветам; село крови не должно быть жилищем веселия и тишины: и вот, движимые неведомой силой, Хозрой и Омары идут подновить развалины Иерусалима и рассыпать камни, успевшие собраться воедино! На месте Святого святых является новая мерзость запустения — мечеть Магомета!
Еще ряд удивительных явлений! Не постигая путей Промысла, целый христианский Запад восстает на Восток мусульманский, под крестом сражается за освобождение гроба Христова, хочет превратить в столицу нового царства город, предназначенный быть местом всемирного плача. Побежденная луна уклоняется, исчезает; но проходит не более полувека, и она снова во всей полноте является на месте храма Соломонова; цари и вожди, принявшие на себя стражу гроба Христова, убегают безвозвратно; Иерусалим остается освобожденным в одном песнопении Тасса!..
Новые явления судеб Промысла в истории Иерусалима! Чего прежде нельзя было достигнуть общим чрезвычайным усилием держав христианских, то самое для некоторых, по-видимому, сделалось возможным и удобным даже порознь. Что же? Ни одна держава не мыслит уже об освобождении святого града! Большая часть удивилась бы, если бы кто им приписал подобную мысль! До того христиане, по-видимому, забыли колыбель своей религии в то время, как начали замечать и уважать места рождения философов, поэтов, лицедеев… Одно слово в каком-либо победоносном трактате, и христианский путешественник, преплыв моря, победив тысячи трудностей, вступая в Иерусалим, не был бы принужден выдерживать новую борьбу с алчностью турецкого начальства, не выкупал бы у Магомета права поклониться гробу Иисуса: и никто не мыслит, можно бы сказать, не осмеливается произнести сего слова… Почему? Потому что Провидению неугодно, чтобы страна неверия, обагренная кровью Сына Божьего, наслаждалась миром веры в Него; и вот, крест Иисусов, везде блистающий славой, на Голгофе доселе безмолвен; его сияние было бы несовместно с печалью и запустением, которым там царствовать должно.
Пройдут еще века и, может быть, тысячелетия над Иерусалимом, но не мимо идут слова Иисуса, обрекшего храм Иерусалимский на запустение. Дщерь Сиона дотоле не восприимет прежней лепоты своей, доколе не изыдет во сретение Мессии, ею отверженному, и не скажет: Благословен грядый во имя Господне!