В каком смятении чувств должен был находиться при этом Иуда! Теперь, может быть, он сам согласился бы отдать все, только бы уничтожить свою измену, но мрачное деяние уже отлетело в ад.
Господь оставался на том же месте, ожидая, когда стража сможет взять Его. Между тем, ученики один за другим, выходя из вертограда, присоединялись к Нему. Когда слуги, ободряемые примером фарисеев, а более кротостью Иисуса, оправились от первого страха, Иисус подошел к ним и снова спросил: «Кого ищете?»
Невежественная толпа отвечала уже смелее, что она ищет Иисуса. Некоторые из слуг (более дерзких) начали принимать меры даже к тому, чтобы захватить и всех учеников.
«Не сказал ли Я вам, — отвечал Господь, — что это Я? Итак, если Меня ищете, то оставьте их: пусть идут». Стража невольно повиновалась этому все еще страшному для нее гласу и тотчас оставила учеников, в отношении которых ей, кажется, не было дано никакого определенного приказания. По всей вероятности, и сам Иуда обещался предать только одного Учителя. Между тем, в этом случае, как заметил св. Иоанн, надлежало исполниться и пророческим словам Иисуса: «ихже дал еси Мне, не погубил от них никогоже». В самом деле, ученики, как покажет пример Петра, еще так мало способны были разделять с Учителем чашу искушений и страданий, что взятие кого-либо из них под стражу и предание мукам могло навсегда отделить его от Иисуса и подвергнуть совершенному падению. «Немощи убо ради их, — замечает св. Златоуст, — творит я кроме искусов».
В эти решительные минуты такая особенная заботливость об учениках тронула сердце некоторых из них до того, что пробудила мысль о защищении Учителя, а робость стражи и необыкновенное присутствие духа в Нем показались некоторым поводом употребить силу. «Не ударить ли нам мечом», — спросили они. Но пока другие спрашивали, Петр уже действовал. Извлечь нож и ударить одного из служителей (первого, который осмелился поднять руку на Иисуса?) в правое ухо — было для него делом одного мгновения. Удар был не опасен: но и малейший вид противления власти был совершенно чужд святому обществу Иисуса. «Остановитесь, — сказал Он ученикам, готовым поддержать Петра. — Вложи меч твой в ножны, — продолжал Господь, обратясь к Петру, — все, поднявшие меч (против законной власти, какова бы она ни была), мечом погибнут. Или мнится ти, яко не могу ныне умолити Отца Моего, и представит Ми вящше, нежели дванадесяте легиона ангел? Но (в таком случае) како сбудутся писания, яко тако подобает быти? (Мф. 26, 53.) Чашу, юже даде Мне Отец, не имам ли пити?» (Ин. 18, 11.)
Обличая таким образом безвременное усердие учеников, Иисус в то же время изгладил следы его. Прежде чем слуги связали Ему руки, Он прикоснулся к уху Малха (так назывался слуга, раненный Петром) и исцелил его. Такое соединение величия и кротости, силы и беззащитности еще на несколько мгновений остановило буйную толпу. Между тем, ученики, пользуясь ее смятением и нерешительностью, один за другим начали удаляться с такой поспешностью и таким невниманием к положению своего Учителя, что один из них, впоследствии описывая это обстоятельство, почел за долг сказать: тогда вси оставльше Его бежаша (Мф. 26, 56). Ибо после того, как увидели, что Богочеловек не хочет защитить Себя ни сверхъестественными, ни естественными средствами, страх тотчас подавил все прочие чувства и заставил их думать только о своем спасении, которое было возможно лишь путем немедленного бегства. Последние слова, которые слышали ученики из уст своего Учителя, были сказаны в упрек начальникам стражи и фарисеям. «Как будто на разбойника пришли вы с мечами и дреколием, чтобы взять Меня, — говорил им Господь с прежней, Ему свойственной властью. — Не всякий ли день бывал Я с вами в храме, сидел там и учил, и вы не брали Меня? Но се есть ваша година и область темная!.. Да сбудется писание» (Мк. 14, 49)… Упрек этот был не только совершенно справедлив, но и весьма нужен. Начальники стражи, а особенно члены синедриона (Лк. 22, 52) должны были понять из этих слов, что они сами стали причиной неприятного поступка одного из учеников Иисусовых, дозволив себе обращаться с беззащитным и всеми уважаемым человеком, как с грабителями и злодеями.
Не без намерения сделано новое указание на ту великую истину, что все, теперь происходящее, случилось сообразно с пророчествами: светильник пророчеств особенно был нужен теперь, при наступлении области тьмы.