Лея обернулась к бойцам Сопротивления, привычно подождала, пока камера прострекочет мимо и возьмет новый ракурс. Затем уверенным взглядом посмотрела в объектив.
— Хан бы разозлился на нас, — начала она, зная, что голос ее звучит столь же четко и твердо, как на бесчисленных заседаниях Сената. — Он терпеть не мог торжественные речи и траурные церемонии. Чему тут удивляться — на политику у него была аллергия, а идеалистам он не доверял.
Она увидела, как на лице генерала Иматта расплывается непрошеная улыбка. Уже что-то. Все-таки Иматт еще в годы Восстания сражался с Ханом бок о бок, да и адмирал Акбар с Ниеном Нанбом тоже застали те времена. А вот прочие — коммандер Д’Эйси, лейтенант Конникс — знали Хана только понаслышке, ведь его уже несколько лет не было рядом с Леей. Эти офицеры явились сюда ради нее и стояли с каменными лицами.
— Я как-то посетовала, что Хан поступает правильно лишь после того, как перепробует все остальное, — продолжила Лея. — Но рано или поздно он делал верный выбор. Потому что Хан ненавидел несправедливость, терпеть не мог мучителей и тиранов — и если сталкивался с ними, то не мог оставаться в стороне. Ни в юные годы на Кореллии, ни над Явином, ни на Эндоре, ни на базе «Старкиллер».
Издалека доносился рев спидеров, перевозивших тяжелое оборудование. Она согласилась выступить только при условии, что ее речь не помешает подготовке к эвакуации. Акбар и сам прекрасно знал, что Первый Орден каким-то образом выследил базу Сопротивления, а значит, боевые корабли вот-вот заявятся на Ди’Кар.
— Хан строил из себя негодяя, — проговорила Лея, улыбнувшись последнему слову. — Но это была бравада. Да, он хотел быть вольным человеком — но и всей Галактике желал такой же свободы. И снова и снова ради этой свободы он бросался в бой. Он не хотел знать, какие у него шансы на победу — просто заранее решал, что победит. И каким-то образом ему раз за разом это удавалось.
C-3PO повернул к генералу свое позолоченное лицо, и на миг она испугалась, что дроид встрянет с какой-нибудь байкой об особенно безрассудном поступке капитана Соло. Для протокольного дроида, с прошитым в самой основе знанием этикета, этот золотистый тип обладал отвратительным чувством такта. Поэтому Лея поторопилась продолжить, пока дроид не успел включить вокодер.
— Хан и слышать не хотел про шансы, когда они с Чубаккой вернулись к «Звезде Смерти» и спасли моего брата Люка — последнюю надежду, которая была у нашего Восстания, — вещала Лея. — Он ничего не спрашивал, когда принял генеральское звание и повел наземную операцию на Эндоре. Не рассчитывал на успех, когда сражался за свободу на Кашиике. Не думал о риске, когда придумал способ миновать щиты Первого Ордена и пробраться на базу «Старкиллер».
«И когда согласился поговорить с нашим сыном, — могла бы добавить она. — Когда протянул руку и попытался вырвать его из тьмы».
Но этого она не сказала. Лея целиком отдавала себя Алдераану, потом — Альянсу, Новой Республике, а теперь и Сопротивлению. Но эти воспоминания она не разделит ни с кем.
Лея вдруг заметила, как пристально смотрит на нее Иматт, и только тогда поняла, что яростно моргает, а губы у нее дрожат. Она заставила себя сделать вдох, потом выдох, еще и еще, пока многолетний опыт не подсказал, что она снова выглядит спокойной и собранной.
«Уже почти все».
Над базой Сопротивления взлетел транспортник. От ионного выхлопа по пологу леса прошла рябь, и в небо, возмущенно щебеча, взмыла стайка эхо-ласточек. Проследив взглядом за исчезающим вдали кораблем, офицеры снова обернулись к Лее. Она опять почувствовала приступ ярости. Все ведь понимали, как мало у них времени и как много работы. Но она знала, что никто не осмелится ее прервать, даже если она проговорит весь день, захлебываясь от горя, пока наконец не умолкнет навек под градом снарядов Первого Ордена.
Лея пришла в ужас, когда узнала, что Сопротивление обвиняют в насаждении культа личности. Именно такую формулировку избрали ее недруги в Новой Республике, когда пытались отстранить ее от дел. Разжигательница войны, пережиток прошлого... Почти во всем они ошибались, но зерно истины в критике все-таки было: Лее с соратниками так и не хватило времени и сил вдохнуть в Сопротивление самостоятельность.
«Что ж, сейчас уже не до того. Да и никого из тех недругов не осталось в живых».
— Я получила много соболезнований и благодарна вам за доброту, — сказала Лея. — Но теперь я прошу вас снова вспомнить о нашей общей цели.
Присутствующие закивали. Вот и хорошо, давно пора закругляться. Чем скорее она всех отпустит, тем скорее сбежит от бесконечных расспросов и требований, побудет наедине со своим горем — хотя бы недолго.
— Перед нами много трудностей, — напомнила Лея. — Новая Республика обезглавлена, а Первый Орден идет в наступление. Но я не хочу и не буду подсчитывать наши шансы. Потому что выход один: действовать, невзирая ни на что.
Она помолчала немного, чтобы слушатели успели переварить ее слова.
— Мы вновь должны дать бой, — продолжила она. — Потому что верим в свободу и справедливость, как верил в них Хан. Потому что не потерпим, чтобы в Галактике правила жестокость. Мы будем сражаться за свои идеалы, друг за друга, за священные узы братства, выкованные в боях. А главное — за всех тех жителей Галактики, которые не имеют сил за себя постоять. За тех, кому нужен защитник. В страхе и скорби они взывают к нам. И наш долг — ответить на зов.
Лея обвела взглядом собравшихся офицеров, а потом повернулась к камере — ко всем, кто следил за трансляцией.
— Горе не обошло стороной никого из нас, — сказала она. — Мы не забудем тех, кого потеряли, и в должный час почтим их как подобает. Но горевать будем после боя. А сейчас — за дело.
Глава 2
На промозглой планете во Внешнем Кольце две сестры свернулись клубочком, забившись в закутке, где поместилась бы только одна.
По верфи Рефну сновали техники Сопротивления. Одни катили тележки с черными шарообразными магнозарядами, другие направляли неповоротливых зарядных дроидов к их разъемам, третьи готовили к вылету восемь бомбардировщиков типа «Звездная Крепость».
Из тесной турели «Кобальтового Молота» Пейдж и Роуз Тико видели царившую вокруг суету как на ладони. Но прозрачный шар отсекал все звуки, и боевые приготовления превращались в пантомиму. Хотя бы на несколько последних минут сестры могли притвориться, что кругом никого нет.
— Не хочу, чтоб ты летела без меня. — Роуз задрала голову, чтобы посмотреть на Пейдж. — Вдруг забудешь, как работают пушки?
Пейдж рассмеялась и потрепала корпус прицела.
— Ты их только что проверила, — напомнила она. Потом зевнула и потянулась, насколько позволяло тесное пространство. — А я знай жми на гашетки, и врагов как не бывало.
Прикрепленная к круглой турели сдвоенная пушка была заблокирована и даже не дернулась. Зато качнулся каплевидный золотой кулон, обвивающий прицел. Когда он тихо звякнул, ударившись о ствол, Роуз машинально сунула руку под комбинезон и сжала такой же кулон, который носила на шее. Это была эмблема системы Отомок — их родного дома.
Пейдж поглядела на сестру и толкнула ее плечом, отвлекая от раздумий.
— Тебя еще работа ждет, — заявила Пейдж. — Если твои заглушки спрячут корабли от радаров, нам легче будет улизнуть от Первого Ордена.
Роуз смущенно потупила взгляд:
— Заглушки всего лишь маскируют выхлоп двигателей. Такое кто угодно мог бы смастерить. Да еще и получше меня.
— Опять заладила! Сама знаешь, что это неправда.
— Ну ладно, ладно. Все равно хочу с тобой.
— Ты и будешь со мной, — улыбнулась Пейдж, протянула руку и легонько постучала по кулону.
Роуз еще крепче стиснула свой:
— Это совсем не то.
— Может быть. Но я ненадолго. Как только эвакуируемся с Ди’Кара, встретимся с тобой на «Раддусе».