- Что "иначе"? - не поддавался Женька.
- Ничего. Гони долг - и гуд бай, как говорят англичане.
- Какой еще долг? - неподдельно удивился Римус.
- Действительно, правду люди говорят, что у должника коротка память, с иронией продолжал Заблоцкий.
И уже с большим подъемом разъяснил: - Баульчик с червонцами последний раз взяли, помнить? Так не забывай: по справедливости там и мне причиталась хотя бы половина. А ты по доброте своей запамятовал, прикарманил все. Нехорошо, Женя, поступаешь.
Римус почувствовал, что спорить и доказывать невиновность перед таким партнером, как Одессит, бесполезно,
Он не мог ничего сказать в свое оправдание. Все складывалось не в его пользу. В самом деле, Одессит, рискуя головой, прикрывал его, он спокойненько ушел, а мешочек с деньгами потерял. Кто поверит, что, спасаясь, он бросил деньги под ноги какому-то дяде с вилами? И все-таки он решил сказать правду.
- Деньги пришлось бросить там же, через десять минут после того, как мы с тобой расстались. Предстоял выбор: или вилы в бок, или расстаться с мешком. Я избрал последнее... Ну, а если ты хотел особых почестей при встрече, то мог бы написать мне о своем приезде. Время, у тебя было, добавил Женька, заранее зная, что разозлит своим ответом Заблоцкого.
- "Особых" я не хочу! Мне нужна тихая гавань. Понял? А остальное, что мне потребуется, я возьму сам, - отчеканил Одессит. - Сказать по совести, зря я с тобой связался, Женя, - продолжал он. - Тоже мне совет: "написал бы". Может, лучше было дать телеграмму прямо в угрозыск? Встречайте, мол, Ваньку Одессита. Те бы обеспечили соответствующий прием, получше твоего, ехидно закончил он.
Довольный тем, что хоть разозлил невозмутимого Одессита, Женька стал предлагать ему адреса. Подходящим был признан домик на Крестовском острове. Римус долго расхваливал молодую хозяйку, а под конец сообщил главное:
- Она ищет мужика, на которого легко можно набросить узду. Так я считаю, что ты не будешь в проигрыше, если воспользуешься таким выгодным моментом. Временно, конечно. Парень ты видный, подход имеешь.
- Хватит травить, - прервал Заблоцкий. - Это уж позволь мне знать, какой валютой я намерен рассчитываться. Но учти, - он поднес к лицу Римуса огромный кулачище, - если подведешь, то... Это я, Ванька Одессит, тебе обещаю с полной гарантией.
Они прошли еще один квартал и остановили извозчика.
4
Заиндевевшие деревья скрывали небольшой деревянный домик с резным фронтоном, и его трудно было увидеть с аллеи. Заблоцкий смело потянул на себя деревянную ручку калитки и прошел в тесный дворик, не закрыв ва собой дверцу.
На пороге дома его встретила женщина лет двадцати пяти. Придерживая рукой полы дорогого халата, она вопросительно уставилась на Одессита. Похоже было, что без объяснений она не собиралась пропустить гостя в дом.
- Здравствуйте, мадам, - поклоном приветствовал ее Заблоцкий. - Я к вам по рекоменданции Казимира Михайловича. Он дал адрес и сказал, что вы можете сдать комнату.
- А вы надолго? Одни? - поинтересовалась хозяйка.
- О сроке лучше спросить у наркома. А семейное положение - холост. Служба. Работа ответственная. Некогда своим хозяйством обзаводиться.
Женщина отступила на полшага в сторону, освобождая узкий проход. Видно было по всему, что ответ командированного ей понравился.
- Проходите, милости прошу. Чего это мы стоим?
По рекомендации всегда рада принять.
Она прошла по коридору, открыла дверь в ярко освещенную комнату. Чистота и идеальный порядок царили там. Зеркальный шкаф, комод, стулья на изогнутых ножках, диван, стол - все расставлено со вкусом. Слева от самого потолка до пола персидский ковер. На правой стороне многочисленные фотографии в рамках.
Одессит пожалел, что плохо вытер сапоги при входе, но возвращаться не стал. Он с любопытством рассматривал обстановку, разыскивая глазами вешалку. Женщина молча прошла за шкаф и отодвинула тяжелую коричневую портьеру.
- Раздеваться можно здесь, - сказала она, с готовностью протягивая руки, чтобы взять шинель. - Или вы хотите сразу пройти в вашу комнату? Она дальше.
Простодушие молодой хозяйки, доверчивая улыбка, желание помочь гостю неожиданно обезоружили Одессита.
Он снял шинель и не выразил ни малейшего протеста, когда женщина собственноручно унесла ее за шкаф.
- Теперь и познакомиться можно. Меня зовут Иваном, - заговорил Заблоцкий, расстегивая крючки и верхние пуговицы френча.
- А я - Эльвира.
- Зачем же так официально?
- Ну, тогда Элла.
- Вот так будет лучше.
Он подошел к зеркалу и принялся расчесывать свои белокурые волосы. Эльвира украдкой поглядывала в его
сторону, стараясь определить возраст гостя. Поперечная морщина на лбу, не слишком густые волосы, золотые зубы и солидность манер подсказывали, что их обладателю за тридцать.
"Неплохо. Вполне-подходящий возраст. Только бы неженатый. Большинство командированных становится на людях холостяками", - подумала Эльвира.
Больше для приличия, чем из любопытства, она задала ему несколько вопросов. Оказалось, что он южанин, с Черноморского побережья. Об этом свидетельствовал и густой загар. Отец, морской офицер, погиб в гражданскую войну. На чьей стороне воевал, она не поинтересовалась.
Это ведь и несущественно. Мать жива. Доживает свой век в одиночестве. Ну, а он, Иван Владимирович, работает в Москве в одном из наркоматов. Вечные командировки, разъезды, направления...
- Наступит весна, приглашу вас погостить к матери, на Черное море, запросто пообещал Заблоцкий. - "Кто на юге не бывал, тот и жизни не видал". Красота у нас отменная.
Хозяйка была в восторге. Она давно мечтала съездить на Черное море, с затаенной завистью относилась к подругам, побывавшим там. И вдруг - такой непредвиденный случай: она сможет в это же наступившее лето осуществить свою мечту! И, вполне возможно, вернется, на зависть подругам, с симпатичным мужем. Иваном Владимировичем...
- Что это я? - спохватилась хозяйка. - Баснями сыт не будешь.
Заблоцкий скромно улыбнулся, промолчал ради приличия.
Вскоре в плите весело затрещал огонь. Приятно зашипела сковорода. На вскипевшем чайнике колокольчиком зазвенела крышка.
Одессит тем временем обследовал отведенную ему комнату. Меблировка здесь была бедненькая, с расчетом на временных жильцов. Полуторная кровать, два стула, стол, небольшая тумбочка. Единственное окно выходило в сад.
На всякий случай он проверил прочность рамы. Она оказалась совсем ветхой: при необходимости ее можно без особого труда выдавить наружу.
Хозяйка пригласила Заблоцкого. отужинать. Он удивился, увидев на столе колбасу, селедку и даже темную бутылку с вином.
Обязанности хозяина Одессит немедленно принял на себя. Он взял бутылку и хотел было по привычке ударом ладони в дно вышибить пробку, но вовремя опомнился и попросил штопор. Затем осторожно разлил вино в хрустальные рюмки.
- За что выпьем? - спросила хозяйка, глядя ему в глаза.
- За вас, за нашу встречу, за наше будущее, - объявил Одессит, а про себя подумал: "Кажется, все идет хорошо".
Выпили по второй рюмке. Одессит налил по третьей и уставился на хозяйку. Эльвира беззаботно улыбалась. Он пододвинулся поближе к ней и попытался обнять. Она приняла это сначала за шутку, но, разглядев жадный блеск в его глазах, поспешила подняться со стула. Заблопкий тоже встал, не отпуская с теплых плеч своей руки.
Потянулся к ней губами, рассчитывая поцеловать...
- Что вы? Я же не какая-нибудь... Нужно иметь терпение.
Он отпустил се, искоса смерив сердитым взглядом. Сел опять на свой стул, задумался.
- Можно и так. Мы люди не гордые, - ответил без особого сожаления.
Между ними появилась невидимая стена отчужденности. Хозяйка нервничала. Это было видно по ее лицу и поведению. Она уронила кусок селедки на свой дорогой халат, выскочила из-за стола и скрылась на кухне. Слышно было, как там плескалась вода.