— Ее слова стали известны всему Всплывшему Миру, и ее поступок стал примером для нас всех, — закончила девушка.
Адхара растроганно улыбнулась. Кто знает, сможет ли она, когда настанет ее час, быть такой же мужественной, как Амина.
— Ты мне сказала, что фронт приблизился к Новому Энавару? — спросила она.
Девушка кивнула и добавила:
— Во всяком случае, мы здесь не чувствуем себя в безопасности.
Адхара вопросительно взглянула на нее.
— Ты, наверное, тоже заметила, что люди смотрели на тебя как на врага. Так вот, уже несколько дней ходят слухи, что над западной частью нашей страны летают эльфы на своих странных драконах. А дракон, на котором ты прилетела, наполовину черный, как эти крылатые чудища.
Так вот откуда эта подозрительность!
Адхара улыбнулась и объяснила:
— Не волнуйся, я на вашей стороне. Мой дракон такой потому, что был создан с помощью магии. Но я тебя уверяю: он очень смирный.
— Я в этом не сомневаюсь. Но те, кто летает над нами, точно не наши друзья, — тихо ответила молоденькая служанка.
Тут кто-то позвал ее из кухни.
— Иду! — крикнула девушка и поспешно договорила:
— Рассказывают, что этими войсками командует женщина.
И тут Адхару осенило: должно быть, это Шира переправилась через Саар.
— Где они сейчас? — спросила она на одном дыхании.
— Не знаю, но, кажется, они улетели в сторону деревни Джареа.
Адхара порылась в своей сумке, вынула оттуда серебряную монету и положила ее в ладонь девушке.
— Спасибо и удачи тебе! — пожелала она служанке, выбежала из двери и помчалась к Джамиле.
Крисс открыл глаза. В палатку проникал слабый свет первых лучей зари. Уже рассвело, а он и в эту ночь не смог уснуть. Он дышал с трудом: так происходило с ним по утрам уже несколько дней. Король устало протянул руку к колокольчику, который стоял рядом, сильно потряс им и снова упал на постель. Бешеный гнев словно приковал его к этой кровати. И чем тяжелей ему становилось дышать, тем сильней становился гнев. Почему именно сейчас? Почему тело предало его за один шаг от цели?
Крисс не боялся умереть. Но он с детских лет боялся забвения.
Впервые он увидел смерть еще в детстве, когда болезнь отняла у него мать.
Он помнил черные занавески на окнах и запах комнаты, где лежало ее тело в своей воздушной красоте. Это была она и все же не она. Этот труп больше не мог ласкать его, целовать и утешать. И маленький Крисс, стоя перед ним, чувствовал в душе бездонную пустоту.
Через несколько лет его отец нашел себе другую жену. Крисс не смог полюбить мачеху и всегда считал, что она незаконно заняла место его матери. А память о его матери постепенно исчезала. Все во дворце, кажется, забыли ее и слишком старательно восхваляли красоту новой королевы. Даже из памяти самого Крисса каждый месяц исчезала какая-то частица умершей.
Крисс нарисовал ее портрет, пока еще не стало слишком поздно. Когда он, со слезами на глазах, создавал ее черты, он осознал, в чем суть смерти. Смерть — бесконечное расстояние, и только память может его преодолеть.
И тогда он понял: если он не хочет исчезнуть, как его мать, он должен стать бессмертным в памяти народа, потому что другого бессмертия нет на этой земле. А для этого он должен совершить что-то великое.
Крисс захотел, чтобы его имя было написано рядом с именами героев, о которых говорят сказания. Захотел, чтобы в зале памяти предков часовня, посвященная ему, была огромной и выделялась среди всех остальных и простояла много столетий. Чтобы в будущем все, глядя на его изображение, сожалели, что его больше нет, и вспоминали его как величайшего из королей.
Но если болезнь победит его, все будет бесполезно. Поражение — самый сильный враг вечной памяти. Поэтому Крисс убедил себя, что может умереть и молодым, но лишь после того, как завершит то, что должен.
Задыхаясь от бега, в палатку вошел его лекарь-жрец.
— Доброе утро, мой господин, — сказал он и поклонился.
Затем жрец взглянул на бледное, осунувшееся лицо и посиневшие губы короля, торопливо достал из складки своей туники флакон и влил из него несколько капель жидкости в рот королю. Жидкость вызвала у короля судороги, от которых его тело затряслось. Она была такой горькой, что от нее болело горло. Приняв лекарство, Крисс какое-то время лежал обессиленный, но его лицо порозовело.
Жрец начал жечь в курильнице травы, и палатку наполнил их свежий резкий запах. Крисс стал полной грудью вдыхать ароматный дым.