Напутствуя Макошина, Фрунзе сказал полушутливо:
— Мы с вами учились в одном институте, курс истории читали нам, по всей видимости, одни и те же выдающиеся профессора. Но древнюю историю я почему-то лучше запомнил по верненской гимназии. Был седенький учитель, влюбленный в свой предмет, знал древнегреческий и латынь. Урок всякий раз открывал одними и теми же словами из Овидия: «Гутта кават лапидэм!» — капля и камень точит. По всей видимости, то было обращение к вечности. А возможно, он имел в виду наши неподатливые на исторические даты головы. Но как увлекательно рассказывал он о походах Олега, Святослава, о поездке княгини Ольги в Константинополь. Святослав спал, положив себе под голову конское седло. В детстве такие пустячки поражают воображение. Ну а предупреждение Святослава врагам: «Иду на вы!» Помню, рассказ о походе войска Олега на двух тысячах судах в далекую Византию прямо-таки потряс меня. Я спал и видел Златые врата Цареграда, на которые князь Олег повесил свой багряный щит. Учитель бывал в Константинополе и утверждал, будто Золотые ворота уцелели. Признаться, до сих пор не верю. А если они все-таки уцелели, то убежден: вы прибьете свой багряный щит на них!
Макошин был на десять лет моложе Михаила Васильевича, и Фрунзе внезапно почувствовал страх за жизнь отчаянного парня.
Феликс Эдмундович дал конкретные указания:
— Поезжайте в Симферополь, свяжитесь с Павлом Макаровым, бывшим адъютантом генерала Май-Маевского. Сейчас он работает в ЧК, со своими отрядами вылавливает и разоружает белые банды…
Невероятную историю Павла Макарова Макошин знал хорошо, но до сих пор с ним не встречался. Не так уж давно барон Врангель обменивался рукопожатиями с советским разведчиком, штабс-капитаном Макаровым, адъютантом генерала Май-Маевского. Перед Макаровым заискивали и Слащов, и Кутепов, и Шкуро — он знал их всех в лицо.
— Все последнее время Макаров был занят ликвидацией так называемой «южной группы» — «особого корпуса», которую возглавлял врангелевский полковник Мамуладзе, — сказал Дзержинский. — Разумеется, «особого корпуса» в природе не существует и не существовало — он плод воображения Мамуладзе: нужно было создать у иностранцев впечатление, будто в Крыму в настоящее время действует крупное войсковое соединение. Чтоб раскошеливались. Ну а «южная группа» — это штаб, которому должны подчиняться все контрреволюционные банды. А таких банд, делающих до сих пор налеты на города и поселения, убивающих активистов и красноармейцев, расплодилось немало. Мамуладзе установил связь с Константинополем, Врангель пообещал выслать крупный десант к берегам Крыма во главе с генералом Слащовым. Но потом выяснилось: Слащов отказался поднять свой четырехтысячный корпус, базирующийся на Лемносе, Врангель пригрозил предать военному суду Слащова, но сам едва унес ноги. Слащов пообещал: будет уничтожать любое судно, которое осмелится приблизиться к Лемносу. В лагере барона раскол, целая группа видных генералов, в том числе и Гравицкий, ратует за возвращение на родину с повинной и обязательством верно служить Советской власти. Они послали связных к Мамуладзе. Полковник понял: десанта не будет! Пытался со своим помощником ротмистром Глазарем бежать в Болгарию на рыбацкой лодке, но «южная группа» уже находилась в кольце чекистов. Макаров послал к нему парламентера, и Мамуладзе явился с повинной.
Вам нужно заручиться письмом полковника Мамуладзе к оппозиционерам: генералам Секретеву, Клочкову, Гравицкому, Зеленину. Ну, вешатель Слащов вряд ли примкнет — не поверит в амнистию: слишком уж залиты кровью его руки! Мамуладзе в глазах названных генералов как бы заменял в Крыму бежавшего Врангеля, и то, что он пришел с повинной, должно произвести на них впечатление. Но вы обязаны помнить, — подытожил Феликс Эдмундович, — письмо Мамуладзе — не гарантия: среди генералов может оказаться и такой, который сразу же выдаст вас врангелевской контрразведке…
Макошин и сам хорошо понимал это: милые бранятся — только тешатся! Сегодня генералы ссорятся, завтра могут помириться: все зависит от иностранных подачек.
Макошин постепенно начинал осознавать: миссия намного труднее, чем представлялось вначале. Но страха не испытывал — опасность была тем воздухом, которым он дышал последние годы.
В Симферополе Макошин встретился с Папаниным. О поездке в Константинополь заговорил как о деле отдаленного будущего. Главное, что его интересовало, — это генерал Мамуладзе. О нем и спрашивал.
— Высокий, сухой, как хворостина, усы торчат, как у таракана, глаза навыкате. В черкеске с газырями. Мы ему кинжал оставили — очень уж просил. Я, говорит, без кинжала не могу — от предков кинжал-то. Так, ничего особенного, даже без серебряной оправы. Говорит с присказкой — «вай-вай».