— Болит? — спросил Ньют виновато.
— Да.
Ньют снова хлюпнул носом.
— Прости, Тесей.
Тот не отозвался.
— Пожалуйста.
Он потянул за руку, безмолвно прося остановиться.
— Что ты хочешь? — устало спросил Тесей.
— Ты прав. Я подверг нас опасности и виноват, — глухо сказал Ньют. — Но я по-прежнему считаю, — начал он упрямо, — что сегодня нас бы никакое укрытие не спасло. Призраков было слишком много.
— Может быть.
Ньют нерешительно обнял, потянулся поцеловать в щёку, и руки Тесея, действуя отдельно от его всё ещё рассерженного сознания, прижали брата крепче. Ньют уткнулся своим покалеченным носом в шею, а Тесей поглаживал по спине, с каждым разом делая это всё более осмысленно, пока, наконец, не понял, что обида испарилась, будто и не было.
— Так куда идём? — доверчиво спросил Ньют, всё ещё не отпуская.
Этого вопроса Тесей и боялся. Прежде чем ответить, он сделал глубокий вдох, чтобы собраться с духом и звучать уверенней, чем было на самом деле.
— По моим часам сейчас почти три ночи, рассвет не за горами. Предлагаю вернуться и понаблюдать за домом. Другого выхода нет, к тому же если нас заметят, то наверняка задумаются, что два побитых подростка делают ночью на улице.
Ньют невесело хмыкнул.
— Хорошо, — сказал он. — Пойдём домой.
Они долго бродили вокруг особняка, заглядывая в окна, пока не убедились, что заскучавшие полтергейсты исчезли бесследно. Ньют зашёл внутрь со вздохом облегчения: его уже потряхивало от холода.
Закутавшись в одеяла и не обращая внимания на устроенный призраками погром, они сели на самый большой диван. Тесей набрал тёплой воды и осторожными прикосновениями смывал кровь с лица Ньюта, пока тот держал лёд на переносице.
— Синяк уже есть, но до перелома не дошло, — подытожил Тесей, внимательно всё осмотрев. — С кривым носом, как Дамблдор, ходить не будешь.
— А я-то надеялся.
Тесей хмыкнул и убрал в сторону тарелку с водой — настала очередь Ньюта. Он отложил лёд, взял на пальцы мазь для ушибов, и Тесей стянул с себя свитер и расстегнул пижамную рубашку.
Ньют молчаливо смазывал ударенные места, иногда нажимая и спрашивая, болит ли. Когда дело дошло до спины, Ньют вдруг остановился, и Тесей нетерпеливо дёрнул плечами. Ньют задумчиво тронул их, повёл пальцем вдоль позвоночника.
— Ты, наверное, многим нравишься, — сказал он со вздохом.
Тесей обернулся, но не стал комментировать неожиданное высказывание брата.
Через пару минут Ньют, явно устав, прислонился к спине, потом положил подбородок на плечо. Тесей чуть повернул голову, боднул Ньюта.
— Пошли спать? — спросил в ухо.
— Ага.
От укрытия ничего не осталось, его разметало по гостиной, будто ураганом. Тесей посмотрел на одеяло, которое свешивалось с люстры, и тронул ногой перевёрнутое ведро с камнями.
Пришлось идти в детскую.
Её призраки не тронули, и всё в ней словно возвращало в прошлый год. Шторы были задёрнуты, кровать Тесея разобрана — после смерти мамы ему было наплевать на бытовые мелочи. На покрывшемся пылью столе Ньюта лежали мамины колдографии. Ньют подошёл, тронул их, выдохнул прерывисто.
Тесей без лишних слов подтащил его кровать к своей, соединяя. Ньют лёг на кровать Тесея — у стены, но подвинул подушку ближе к центру.
— Никакого личного пространства, — пробормотал Тесей с напускным недовольством, когда Ньют приник слишком уж вплотную, расположив свою макушку под его подбородком.
— Пару лет назад ты был таким козлом, — неожиданно проговорил Ньют ему в шею, и Тесей оторопело замер — к чему это вот сейчас было сказано?.. А брат продолжал: — Больше всего было обидно, когда из-за твоего возмущения пришлось выселить из комнаты лечурку. И чем она тебе мешала?..
Тесей ощутил укол совести. Ему тогда в действительности просто хотелось насолить Ньюту.
— Я думал, ты скорее вспомнишь тот случай, когда тебе рот жабы наколдовали, а я заметил… и просто смотрел, — сказал Тесей тихо.
— Ты же потом расколдовал.
— Не сразу. И я смеялся вместе со всеми.
Ньют промолчал.
— Красивый у тебя на самом деле рот! — неловко выпалил Тесей. — А что смеялись — просто самоутвердиться хотели. И я тоже.
— Если б с мамой не случилось, мы бы так и остались врагами? — спросил Ньют, никак не отреагировав на эмоциональную реплику.
— Вряд ли надолго, мне кажется.
— Но не были бы так близки, как сейчас.
Тесею стало вконец неуютно.
— Умеешь ты разговоры делать слишком откровенными, — проворчал он, и Ньют издал неясный звук, что-то среднее между удивлённым возгласом и смешком.
— Между близкими друг другу людьми не должно быть недомолвок, — сказал Ньют категорично и добавил немного чопорно: — Не беспокойся за прошлое, я всё равно очень люблю тебя, Тесей.
Тот почему-то ощутил эти слова ещё одним горным хребтом на собственных плечах.
— Я тебя тоже, — ответил он обречённо и почувствовал, как Ньют заулыбался в шею.
— Наверняка ведь стало легче на душе? — поинтересовался он.
«Не стало», — подумал Тесей.
— В следующий раз, — начал он, закрывая глаза и понимая, что тревога снова долго не даст ему провалиться в сон, — давай уж лучше о мальчиках поговорим.
Ньют фыркнул и привычно прижался ледяными ступнями, согревая их.
— Мне нравятся парни, похожие на тебя, — сказал он сонно, и Тесей резко открыл глаза.
Вот теперь он точно не сможет уснуть.
*
Когда Тесей пробудился от муторного, прерывистого сна, Ньюта рядом уже не было. Солнце по ощущениям и по пробивающемуся сквозь шторы свету стояло высоко; Тесей нащупал на столе наручные часы, посмотрел на них и чертыхнулся.
В ванной он привёл себя в порядок, причесался, глядя в зеркало, и сбрил дурацкие короткие усы, которые начали пробиваться не так давно и страшно его раздражали. Плеснув в лицо холодной водой, он глянулся в зеркало последний раз.
— Ну так себе, — сказало зеркало скептично.
Тесей показал ему язык.
Ньюта на кухне не оказалось, и Тесей начал прислушиваться, пытаясь понять, где тот может быть. Разыскивая его, он прокручивал в голове ночной разговор. Возможно, фраза Ньюта ничего не значила, и это могло быть просто восхищение старшим братом, которое отразилось на его вкусах. А может быть, Ньют влюбляется в него и пока просто не понимает этого — и если так, надо что-то предпринять, но что?..
Входная дверь была приоткрыта, и Тесей выглянул наружу. Ньют обернулся на скрип — он сидел на коленях, опустившись на ступни, и в его руках был нарл.
— Это снова Эмма, — сказал Ньют с нежностью в голосе. — Видишь, она не ушла, всё так же живёт рядом с домом, хоть её тут давно никто не кормит. Размочишь хлеба в молоке?
Нарл свернулся в клубок, и Ньют положил его на колени, глядя, как из сплошного шара иголок всё-таки высовывается наружу любопытный нос. Ньют склонился, и его шея оголилась сильнее, оказавшись под яркими солнечными лучами. Полоска бледной кожи над воротником рубашки стала на вид более розовой и веснушчатой, чем обычно, и Тесею показалось, что волосы брата стали светлее. Ньют всегда стремительно рыжел на солнце.
— Будешь так сидеть — весь веснушками покроешься, — сказал Тесей, улыбаясь. Ньют глянул на него, а потом упрямо подставил лицо лучам и зажмурился. Эмма сползла с его колен, цепляясь за брюки короткими лапками.
— Хлеб в молоке, — напомнил Ньют, не открывая глаз. — Кстати, завтра будет твоя очередь готовить завтрак.