Тесей остался стоять, глядя, как брат ложится на траву, выпрямляя длинные ноги и раскидывая руки. Нарл начал обнюхивать его пальцы, и это была настолько идиллическая картина, что хоть сейчас на магловские почтовые открытки.
— Ты задумчивый сегодня, — отметил Ньют, срывая травинку и засовывая её в рот.
Только после этого замечания Тесей очнулся и направился на кухню. Размачивая в молоке хлебный мякиш, он всё ещё пытался понять, имел ли ночью Ньют в виду внешнее сходство? Или это было про внутреннее?.. Тесей попробовал представить Ньюта с кем-то, похожим на себя, но всё-таки чужим, и что-то ревнивое вдруг поднялось в нём. Он в смятении опустился на стул, стараясь разобрать собственные эмоции.
В этом положении и застал его Ньют.
— Да что с тобой? — спросил он, подвигая к краю стола миску, чтобы унести. — Снова не выспался? — Он посерьёзнел. — Что сегодня ночью делать будем?..
Тесей задумался, подпёр подбородок рукой. Сосредоточиться мешал Ньют, начавший поглаживать плечи.
— Они не выживут нас из собственного дома, — сказал Тесей решительно. — Нам нужно перестать бояться, вот что. Не помнишь, где там наш гиппогрифий укротитель?
Ньют поморщился: он не любил эту негуманную вещь.
— Где-то в подвале, наверное, или, может, в стойлах валяется. — Его ладони замерли на плечах. — Мне нравится твоя идея, но эта штука у нас всего одна.
— Может быть, её хватит. А ещё стоит сделать рогатку…
Сзади раздалось удивлённое:
— Магловскую рогатку?
— Ну да, а что?
— Тоже хорошо, ты не думай, просто забавно ощущать себя маглом. Скорее бы тебе семнадцать исполнилось.
Руки исчезли, потом возникли снова в поле зрения, взяли миску.
— Про свой завтрак не забудь, — сказал Ньют мягко. — А ещё мы хотели убраться хотя бы в паре комнат.
Он уже выходил, когда Тесей окликнул:
— Ньют! Пойдём завтра за низлом?
Тесей не знал, что побудило его предложить это именно сейчас. Слова вырвались сами собой. Ньют обернулся, улыбка расцвела на его губах — такая радостная, что Тесей невольно залюбовался.
— Конечно! Обожаю тебя, — сказал Ньют неожиданно низким, хрипловатым голосом, так сильно отличавшимся от его обычного, почти детского.
Когда за Ньютом закрылась дверь, Тесей вздохнул и впервые почувствовал слегка выветрившийся запах поджаренных сосисок. Сковорода так и манила; Тесей сглотнул слюну и вышел из кухни — считать оставшиеся деньги.
После завтрака — настолько позднего, что он уже смахивал на обед — Тесей ощутил жгучее желание сходить к маме. Он даже мысленно не хотел произносить «на могилу» и заметил, что Ньют тоже избегает слишком прямых, однозначных фраз. От них веяло печалью и грустной безысходностью их с Ньютом нынешнего положения.
В саду Тесей набрал наперстянок и душистого горошка, сложил в простенький букет и, пробравшись через виноград к холмику, положил цветы на камень, который они с Ньютом всё-таки поставили вчера в изголовье. Требовалось что-нибудь написать на нём, но все подобающие слова казались глупыми. Тесей пообещал себе придумать для мамы достойную эпитафию, но пока у него ничего не выходило. Ну да всё равно в запасе ещё год — не руками же высекать, в конце концов?..
Он сел прямо на траву рядом и вспомнил Ньюта — как тот первые дни после постоянно бегал сюда, и Тесей иногда слышал из-за дома его голос: Ньют продолжал что-то рассказывать маме, пусть её уже и не было рядом. Замечая брата, он сразу замолкал и глядел враждебно — так, что самому хотелось уйти.
Тесей тогда начал осознавать, что пусть он заслужил подобное отношение, но им с Ньютом больше нельзя быть в постоянном раздоре. Кажется, понял он это со всей определённостью, когда застал Ньюта в слезах в кладовой — тот, очевидно, настолько не доверял брату, что не хотел показывать слабость и прятал свои чувства. Тесей был ошеломлён до крайности и не стал удерживать Ньюта, когда тот выскочил наружу, больно задев плечо и опрокинув банку с джемом.
Сколько было этих скрытых слёз, Тесей не знал, но понимал, что Ньюту было тяжелее, чем ему — не только из-за возраста. Просто мама была его единственным другом. В тринадцать Ньют был диким, зашуганным зверьком, любил сбегать чёрт знает куда от всего, включая сложные разговоры и трудные ситуации. Лишь мама всегда каким-то особым чутьём догадывалась, где его искать.
В ночь тридцать первого августа того года Ньют снова пропал, и Тесей, после долгих панических поисков, поймал его на вокзале — позже Ньют признался, что не имел плана, а просто смотрел на поезда и искал тот самый, который ему бы подошёл. На нём должно было по-особенному ёкнуть сердце.
Тесея вырвали из воспоминаний шаги сзади. Ньют тихо приблизился, кинул любопытный взгляд из-под густых рыжих ресниц.
— О чём ты думаешь? — поинтересовался осторожно.
— О тебе.
Ньют помялся, переступая с ноги на ногу. Хотел спросить, конечно же, но не был уверен, стоит ли допытываться до чужих мыслей.
— Вспоминал, как ты прямо перед школой сбежал, — смилостивился над ним Тесей. — И вообще — конец августа…
Ньют кивнул и уставился на холмик. Ветер сдвинул букет, растрепал цветы.
— Я не хотел в школу.
— Я тоже.
Ньют посмотрел с удивлением, но потом кивнул.
— А ты хоть раз плакал — тогда?.. — спросил неловко. — Я ни разу не видел.
Тесей припомнил, и ему стало жгуче стыдно. В действительности он недалеко ушёл от брата, хоть и мнил себя старше и разумнее.
— Да, пару раз… — признался Тесей. — Ты не видел, потому что я тоже от тебя прятался.
Ньют тронул его запястье жестом понимания и снова обратил взгляд на холмик. Потом сказал в воздух:
— Вот дураки мы были, да?..
Подготовка к ночи сегодня заняла больше времени, чем ранее — нужно было многое обдумать, переделать, а кое-что ещё и требовалось найти. Ещё до обеда Ньют с торжествующим возгласом вышел из стойла, волоча за собой тяжёлый железный укротитель, уже слегка заржавевший. Оказалось, эта штуковина валялась под пуками отсыревшего сена, но всё ещё была в рабочем состоянии. Когда Ньют дотащил её до гостиной, его путь с ней по дому оказался отмечен глубокими царапинами на паркете, из-за чего между ним и Тесеем случилась небольшая ссора. «Ты же всё равно собирался бросить дом!» — восклицал Ньют, и Тесей замолкал. В действительности он ещё не решил, что делать с фамильным особняком. Конечно, через год всё равно можно будет восстановить паркет заклинанием, но, кажется, из-за этого он потеряет и в прочности, и в ценности.
Тесей не считал себя таким уж неправым, но всё-таки пошел помогать с обедом, скрепя сердце. Ньют резал картофель с некоторым остервенением, впрочем, вскоре его движения стали плавнее и спокойнее. Тесей занялся мясом, изредка посматривая на брата.
— Я чувствую твой взгляд, — сказал Ньют, не отвлекаясь от дела, и поправил сползший рукав рубашки.
И тут Тесею стало интересно.
— Только сейчас или всегда? — спросил он.
— Всегда… кажется. Словно щекотка в висках, с другими людьми нет такого ощущения. Ты случаем не скрытый легилимент?
— Нет, — со смехом ответил Тесей. — Только немного изучал окклюменцию, полезная вещь.
— Значит, просто родственная связь. Если с кем-то из нас случится беда, второй, возможно, почувствует.
— Давай не будем об этом, Ньют.
Тот поднял взгляд — Тесей не видел, но понял по ощущению, которое брат описал как щекотку. Действительно похоже.
— Не порежься, — услышал он.