Он за полчаса разругался вдрызг со старым сварливым очагом, не желавшим подчиняться и делать, как ему было приказано. «Какой из тебя глава дома, мальчишка! — прохрипел тот напоследок со звуком, напоминающим шипение воды на раскаленных камнях. — Молоко на губах не обсохло!»
Тесей мстительно подумал, что через год самолично отнесёт его на мусорку, и пусть шипит там сколько хочет. Ладно бы Ньют начал спорить — ему можно доводить до белого каления, у него вообще возраст такой — сложный… Но не неодушевлённые же предметы!..
Когда Ньют вошёл на кухню, то вгляделся в лицо — видимо, на нём ещё читалась злость, — пожал плечами и сам разложил яичницу по тарелкам.
Посреди завтрака через всю кухню пробежала самая обычная обнаглевшая мышь. Остановилась у стула Ньюта, и тот осторожно, чтобы не напугать, скинул ей на пол крошечный кусочек яичницы. Тесею стало вконец смешно.
— Ты словно сказочная принцесса. Все звери: и дикие, и не очень — все собираются вокруг тебя.
— Они догадываются, что я их не трону, — пояснил Ньют досадливо. — Животные это чувствуют.
— Ну-ну.
Допив чай первым, Тесей вышел из кухни и начал бесцельно бродить по дому. Поднялся на второй этаж, зачем-то заглянул в гостиную — их ночное поле битвы. Посмотрел на люстру, разворотившую пол — и направился дальше, в родительское крыло.
У комнаты отца он замялся, но что-то непреодолимо тянуло внутрь. Тесей вынул из кармана связку ключей, нашёл нужный и повернул его в замочной скважине, отворяя слабо скрипнувшую дверь. Здесь давно уже никого не было, но из уважения всё оставили так, словно отец лишь ненадолго вышел, и только слой пыли развеивал это впечатление. На столе лежали листы бумаги, заполненные размашистым косым почерком — едва начатые мемуары; рядом — газеты, перья в высокой подставке под мрамор, а на подоконнике — пепельница. Правда, пустая, хотя Тесей был бы не против вдохнуть запах сигар — такой привычный. Когда-то сигарным дымом пропах и весь кабинет отца, но давно уже выветрилось. А Ньют наверняка и не помнит этого запаха совсем. Сколько лет прошло — почти семь же?.. Мама бы сказала точно, она никогда не забывала дату.
Поддавшись порыву, Тесей открыл шкаф, погладил строгие костюмы. Достал один — светлый летний, уже такой старомодный с виду. Подумал-подумал… и начал раздеваться.
Рубашка оказалась чуть длиннее в рукавах, чем надо. Жесткий накрахмаленный воротник ощущался неудобным, а двубортный жилет — слишком жарким. Тесей безошибочно повязал галстук: пальцы хорошо помнили несколько узлов, которые отец когда-то вдолбил в него намертво. Вот Ньют — тот наверняка бы ошибся. Его уже и не учили толком.
Сверху Тесей накинул визитку и встал перед зеркалом. А потом хлопнул себя по лбу и потянулся за шляпой. Оглядел себя снова — и, порывшись в ящике стола, нашёл карманные часы, давным-давно остановившиеся. Зацепил за пуговицу жилета и вложил в кармашек. Теперь не хватало разве что туфель и белого платка, и Тесей не сразу, но смог найти летние туфли в шкафу. Размер оказался чуть больше, чем надо, но это было незаметно со стороны.
Тесей смотрел на себя и за слегка испуганным лицом видел слишком сильную похожесть, которая болезненно ощущалась в сердце. Шляпа затеняла глаза, чересчур молодые, но в остальном было очень… Вплоть до линии губ и подбородка. Тесей выпрямился, расправил плечи. На секунду ему показалось, что из зеркала на него смотрит отец.
Это было невыносимо тяжело, и Тесей отвернулся, вышел из комнаты и спустился вниз, к Ньюту. Тот опять был в саду, возился с обожаемыми мамиными ирисами. Тесей кашлянул, и брат обернулся. Он рассматривал молча и слишком долго, и наконец сморщил нос.
— Что? — забеспокоился Тесей.
— Тебе великоват, видно по плечам, да и брюки чуть длиннее, чем надо. Но вообще-то мне нравится, хорошо смотрелся бы, если бы шился на тебя. Отцовский же?
— Да. Не помнишь совсем?
Ньют покачал головой. А потом улыбнулся:
— Ты так выглядишь совсем взрослым.
Он ополоснул руки из лейки, приблизился. Потрогал галстук, провёл пальцами по цепочке часов и пуговицам жилета. Тесей сделал важный вид, приподнял шляпу и выпятил грудь. Ньют прыснул.
— В этом костюме ты как-то даже на себя непохож, непривычно, — сказал он, посерьёзнев. — Ты очень… красивый.
Тесей слегка обиделся.
— А обычно я что, страшный, что ли?
Ньют не ответил. Он вдруг повернул голову в сторону дома, будто напряжённо во что-то вслушиваясь. Шикнул на Тесея, нетерпеливо окликнувшего брата, и направился по тропе за угол, всё ускоряясь, пока, наконец, не перешёл на бег. Тесей в недоумении побежал в ту же сторону.
— Ньют! — крикнул он, завернув. — Да что…
И осёкся.
У могилы стоял Дамблдор.
Он печально глядел на холмик, сняв шляпу. Его взгляд скользнул и по пустому камню в изголовье, и по чуть завядшим букетам, которые рассыпались вокруг, и по пушистой шапке из цветов тимьяна, укрывших всю могилу нежным сиреневым покрывалом. Потом Дамблдор развернулся лицом, и Тесей крепко схватил Ньюта за предплечье. Пожалуй, слишком крепко — если бы Ньют не был так же на пределе нервов, то наверняка вскрикнул бы.
— Как давно? — встревоженно спросил Дамблдор.
Тесей чуть вскинул подбородок, отвечая:
— В прошлом августе, сэр. Драконья оспа.
Их учитель хмуро кивнул, покрутил шляпу в руках. Тесей снова ощутил на себе его внимательный взгляд — казалось, голубые глаза Дамблдора видят всё. Неосознанно прижав к себе Ньюта второй рукой, Тесей начал судорожно продумывать варианты, как выпутаться из этой жуткой ситуации. Но в голове только билось паническое: «Они знают. Они всё знают».
— Я никому Ньюта не отдам! — вырвалось у Тесея, хотя он хотел сказать другое. Он хотел сказать спокойно: «Всё хорошо, мы отлично справляемся» и «У нас есть родственники в Дорсете, вот ждём их четвёртый день».
Ньют судорожно вздохнул, ухватился за руку. Дамблдор продолжал смотреть, ничего не отвечая, углы его рта, печально опущенные, терялись в бороде.
Он знает, что нет никаких родственников в Дорсете. И наверняка он здесь, чтобы разлучить с Ньютом или отдать их обоих незнакомой семье, чужим людям. Или и того хуже — в приют.
Зря они палочки заперли на ключ. Хотя нет, чем бы они помогли?..
— Нам стоит поговорить, не правда ли? — тихо сказал Дамблдор.
Он смотрел только на Тесея.
— Никакого разговора без Ньюта.
— Разумеется.
Дамблдор прошёл мимо них, завернул первым. Тесей отпустил Ньюта, поймал его испуганный взгляд — и двинулся следом. Ньют ступал за ним, едва не утыкаясь носом в спину.
У входной двери Тесей обогнал, провёл в кухню. Когда он попытался поставить чайник, Дамблдор остановил жестом руки и мгновенно вскипятил воду взмахом палочки. А потом сел в вежливом ожидании, положив шляпу на подоконник. Тесей бросил свою туда же и достал третью чашку с блюдцем, налил чаю. Молчание становилось гробовым. Ньют хмурился, опустив голову, и мял в пальцах брюки, а Дамблдор осматривался с живым интересом, будто это не он на самом деле станет сейчас решать их судьбу.
Сняв визитку и повесив её на спинку стула, Тесей сел, сдвинул выше манжеты слишком длинных рукавов. Запоздало подумал, что со стороны он, должно быть, смотрится чрезвычайно странно явно не в своей одежде.
— Я вовсе не… Я вовсе не притворяюсь своим отцом, — сказал Тесей хрипло, указав на костюм. — Просто нашёл, ну и…
Он сам ужаснулся тому, как беспомощно это прозвучало. Дамблдор сделал глоток и опустил чашку на блюдце с громким звуком, как точку поставил.