Что до отца Фаго, то тот, переводя взгляд с козочки на каждого из остановившихся перед ним людей в маске – как тех, что спешились, так и тех, что остались в седле, – бормотал:
– Ах, мои добрые сеньоры, мои добрые сеньоры, Господь, несомненно, благословит вас за то, что вы сжалились над стариком и его животным!
– Да услышит Бог ваши слова, милый человек! Его благословение нам не помешает. А пока же возьмите вот это и помолитесь за нас сами.
С этими словами Луиджи Альбрицци протянул отцу Фаго золотую монету.
Но тот, покачав головой, воскликнул:
– Нет-нет, я и так вам слишком обязан. Мне больше ничего от вас не нужно.
Повернувшись к Скарпаньино, маркиз заметил:
– А наши-то крестьяне менее бескорыстны!
– Вот уж действительно, – отвечал Скарпаньино, – уже для того стоило приехать во Францию, чтобы увидеть, как бедняки отказываются от золотых монет!
Доктор и слуга вернулись в седло.
– Полноте, милый человек, – настаивал Луиджи, – возьмите! Если это будет и не для вас, то для ваших детей.
– Нет, – ответил отец Фаго твердым тоном. – Вы и так оказали мне неоценимую услугу, так что это мне…
И, словно на него вдруг снизошло вдохновение, старик вскочил на ноги так живо, как ему только позволяли его годы.
– Позвольте полюбопытствовать, господа, куда это вы направляетесь?
– Хе-хе! – ухмыльнулся Скарпаньино. – Вопрос столь же неожиданный, сколь и необычный! Да туда, куда сердце подскажет, мой старый друг! Но вас-то это почему интересует?
– Прошу вас, ответьте. Возможно, и я, каким бы жалким ни казался, смогу вам помочь! Куда вы едете?
– В замок Ла Мюр, – промолвил Луиджи.
– В замок… Так вы, вероятно, друзья барона де Ла Мюра будете? Едете издалека на свадьбу его дочери?
– На свадьбу нас не приглашали, но мы действительно едем к барону, и с дружескими намерениями. И мы не сомневаемся, что он примет нас самым сердечным образом.
– Ну так слушайте! Когда я говорил, что даже песчинка иногда может оказаться полезной… Вот что: не стоит вам ехать в Ла Мюр, господа! Поворачивайте назад, и скорее, скорее!
– Но почему?
– Потому что сейчас в замке уже не празднуют… Потому что там уже не смеются, а сражаются и убивают! Потому что ночная птица, сова – вы слышите? сова! – пробралась в голубятню! Я в этом уверен, я был внизу, в лощине, с моей Ниеттой, у которой тогда еще ничего не болело, когда он и его люди вошли в замок через северную потерну.
Луиджи наклонился к отцу Фаго.
– Объясните точнее, милый человек, кого вы видели входящим в замок Ла Мюр?
– Барона дез Адре.
– Барона дез Адре!
– Да… А, теперь вы понимаете, почему вам не следует туда ехать?
– Как! Так барон дез Адре…
– Воспользовавшись этой ночью, когда все в Ла Мюре веселились, барон дез Адре прокрался туда, примерно с час назад, со своими солдатами. Повторяю же вам: я видел его, видел собственными глазами!
– И сколько их было?
– Солдат? Кто ж знает… Целая туча. Сто, двести человек.
Луиджи Альбрицци тяжело вздохнул.
– Да, двести человек – это слишком много, – промолвил Скарпаньино, уловив мысль маркиза. – Вот если б их было с пару десятков…
– Но, – сказал Луиджи, – возможно, этот старик ошибается. У страха, как известно, глаза велики.
– Нет, – проговорил отец Фаго, – я не ошибаюсь! Их было очень много. Не думаете же, что гренобльский тигр столь легкомыслен, чтобы выйти на охоту, не подготовившись?
– Это очевидно, – заметил Зигомала, – что, дабы неожиданно нагрянуть в замок, где проходит свадьба… то есть туда, где не может недоставать гостей, дез Адре должен был принять все необходимые меры предосторожности.
Луиджи Альбрицци задумался.
– Неважно! – воскликнул он. – Я обещал Тревизани заехать в Ла Мюр – я туда заеду. И если я не успею помочь барону… Кто знает… Может, тогда я стану Мстителем?.. В дорогу, господа! Прощайте, милый человек!
Дорога – примерно с четверть льё, – ведущая в Ла Мюр, проходила через Шатеньерский лес, пересекая его вширь. Не прошло и десяти минут, как, сквозь просвет в листве, взорам маркиза и его спутников, предстал замок.
– Стой! – скомандовал Луиджи Альбрицци.
Замок Ла Мюр возвышался над холмом, у подножия которого простирался зеленый луг. Проскакать по этой залитой лунным светом равнине значило привлечь внимание врагов барона, без какой-либо пользы как для самого Ла Мюра, так и для его гостей. И напротив, растворившись в темной гуще леса, всадники могли все видеть, оставаясь незамеченными. Ничто в облике замка не подтверждало зловещих речей отца Фаго.