Из дверей эллинга вышел толстый мужчина в резиновых сапогах — боцман водно-спортивного клуба, — поднял руку, остановил бульдозер. Из кабины высунулся недовольный бульдозерист:
— Что такое, Флягин? Ты вникни, почему путь преграждаешь?
Колька тронул за плечо друга, деловито посоветовал:
— Шел бы ты домой, Максим, а то если эти гаврики — Петька и Мишка — не вышли на работу, не уехать вам, не получится: упросят твоего батю работать. Бери Вику и валяй.
— Погоди. Неужели он собирается боны спускать только трактором?
— Остепенись, Леха, не дело это — боны без катера ставить, — говорил в это время боцман и показывал кулаком в сторону озера. — Было уже, разве не помнишь, когда трактор утоп…
— Скажи это своей бабушке, — хохотал Леха. — Вникни, Флягин, я не только боны, я Эйфелеву башню могу посередине озера поставить. Работать надо! А не хочешь — упрашивать не буду, найдется дело поважнее!
Боцману пришлось отступить. От его начальственного тона не осталось и следа. Отойдя на шаг, он махнул рукой:
— Ну, давай, Лексей Митрич. Только осторожней.
— Не разрешайте ему! — подбежал Максим. — Он их переломает своим бульдозером. И сам потонет.
Рядом оказался Колька, схватил Максима за локоть:
— Твое какое дело? Что ты нос суешь куда не просят? Хочешь врага нажить?
— Отстань! — крикнул Максим и направился к боцману. Он хотел убедить, упросить боцмана, чтобы тот запретил Лехе заниматься бонами без катера. Боцман обернулся, обиженно взглянул в глаза мальчишке:
— Молчи, Максимка!.. Прав, а молчи. Ты ведь не знаешь, какого труда нам стоило выбить эту машину. Если и сегодня не сделают, то когда? Лыжная секция неполноценную работу ведет из-за того, что боны не поставлены, тренер жалобу писал…
— Чепляй, Флягин, што трепаться? — заревел Леха и сдал назад.
Когда громадный бон на двух толстых, заваренных по концам трубах прицепили наконец к бульдозеру, тот еле сдвинулся с места. Гусеницы буксовали, вгрызаясь в землю, тяжелая машина дрожала будто под током высокого напряжения. С горы бульдозер пошел легче, а сойдя с песка, легко заскользил к воде.
Точно так же он стащил в воду остальные боны. Затолкал их ножом в озеро, скрываясь почти по кабину в глубине.
К дамбе сходились праздные люди — каждому было любопытно взглянуть на необычную работу бульдозериста.
Оставался последний бон. Лежал он далеко от эллинга, на правом берегу канала. Тащить его сначала в гору, на берег, обогнуть канал по берегу, а уж затем спускаться с ним к воде. Но Максим был уверен, что Леха в гору бон не потащит, а постарается сплавить его по озеру.
— Этот фокусник додумается канал со стороны фарватера обойти, — сказал он Кольке. — И завязнет по самые уши. Эх, жаль, отца нет, он бы отца послушал.
— Брось ты, будет он слушать, — отмахнулся Колька. — Он же теперь на сцене, одних зрителей сколько собралось! Таких, как Леха, только в цирке показывать: выполз на манеж, и уже смешно.
Максим помчался в конец дамбы. Заметив, что Леха смотрит на него, закричал:
— Иди в обход, к эллингу, здесь утонешь.
— Пройду, — отозвался тот и двинул трактор по воде, в озеро.
— Леха, вернись! — кричал Максим, спрыгнув в воду. — Я сам копал, я знаю, тут ямы!
— Эй, парень, уйди, — кричали с дамбы. — Уходи, малец, пока не поздно!
Леха и не думал останавливаться. Белозубо и весело улыбаясь, он тарахтел к Максиму, вскинувшему руки над головой. По дамбе уже мчался Колька, собираясь прыгнуть другу на помощь. Не успел. В последний момент Максим кинулся в сторону и отплыл кролем.
Бульдозер, прижимаясь к дамбе, шел в конец канала. Путь был свободен. Вот он повернул влево, обогнул канал и двинулся на правый берег. Столпившиеся на дамбе зрители аплодировали — так красиво это выглядело со стороны: бульдозер, погрузившись в воду, словно амфибия, мощно преодолевал глубину. Вдруг его правый борт резко накренился, зад осел, и вода хлынула в кабину.
Леха пробовал дать задний ход. Гусеницы буксовали, машина садилась глубже и глубже.
— Вперед рули и вправо, вправо! — закричали с дамбы.
— Не слушай, наоборот, левей надо и назад! — раздался другой голос.
Сидя по пояс в воде, Леха непрерывно дергал рычаги и слушал то тех, то других. Но бульдозер только глубже погружался в воду. Наконец горе-водитель выбрался из кабины и, по-бычьи склонив голову, уставился на беспомощную машину. Ничего не придумав, обернулся к дамбе и, отыскав глазами боцмана, закричал: