Но Федор не мог попасть, она видела. И подбирался близко, и удары наносил часто, но все они мимо, мимо, будто голова и туловище Митько заколдованы, и потому его большое круглое лицо не казалось сосредоточенным, а скорее бесстрашным, и уж совершенно бесстрашными и даже веселыми казались ей маленькие круглые глазки Фединого соперника.
«Феденька, ты сильный, ты можешь! Ты высокий, ты ему попади хорошенько, это же бокс… Тренер переживает, с места встал, к стене отошел».
— Толик, сам работай! — крикнули из зала.
— Федя, правой!
Эти два голоса столь громко прозвучали в тишине, что Аля испуганно обернулась и сразу за собой увидела Арика — они узнали друг друга, Арик спросил:
— За кого болеешь?
— Странный вопрос!
— Напрасно, сейчас твоего Опалева вынесут!
— Смотри, чтоб не наоборот.
В том, что теперь Федор выступал на ринге, была и ее заслуга. Хотя он ей об этом никогда не говорил, она хвалила себя, что когда-то помогла ему прийти в бокс.
Раздался удар гонга — боксеры разошлись по углам.
«В красном углу ринга отдыхает чемпион Ленинграда среди юношей, представитель общества «Динамо», перворазрядник Анатолий Митько. Ему семнадцать лет, боксом занимается три года, провел шестьдесят боев, в пятидесяти шести одержал победу. Тренируется под руководством…»
«Всего четыре боя проиграл! — удивилась Аля. — Как же сегодня? Неужели к четырем поражениям добавится пятое?..»
Число побед и поражений изменили для нее Митько: из круглого одутловатого парня он превратился в узловатого, словно бы перетянутого стальными тросами противника. Его бугристые плечи, круглая толстая шея и крохотные, чуть заметные ушки, казалось, отлиты из металла, не знающего усталости. В груди заныло, под левым глазом задергалась крохотная жилка. Но когда взглянула на Федора, то поняла, что она волнуется напрасно: тот сидел на табурете, положив руки на канаты, слушал тренера и улыбался. Аля вздохнула и вытерла о платочек мокрые руки.
Снова звучит гонг.
«Неужели Митько и теперь будет стоять как вкопанный? Этак непонятно, кому присуждать победу?!»
Федор наступал активнее, часто наносил удары левой рукой, теснил противника к канатам. Митько отступал, но Аля видела, что глаза его оставались прежними — круглыми и чуть насмешливыми. Казалось, он даже не моргал, настолько безразличной была для него каждая атака Федора… И тут случилось неожиданное: Митько уклонился влево, а затем, выпрямляясь, ударил Федора в солнечное сплетение; Федор остановился, будто напоролся на шпагу, и стал оседать на ринг. Митько вырастал, увеличивался, пока Федор не оказался на полу.
— Стоп! — скомандовал судья и, показав Митько, чтобы он шел в угол, стал считать: — Раз!.. Два!..
Аля вскрикнула, будто ударили не Федора, а ее. Она смотрела на Опалева и не могла понять, как это он, такой высокий, сильный, и такой беспомощный.
— Что я говорил! — счастливым голосом взвизгнул Арик. — Надобно знать, за кого болеть, тогда с победой другого побеждаешь и ты!
— Замолчи! — повернула к нему красное, растерянное лицо Аля. — Если смелый, то почему ты здесь, а не на ринге?
— Каждому — свое, — обнажил он серенькие зубки.
На счет «семь» Опалев встал, принял боевое положение, но в тот же миг его тренер поднял вверх полотенце.
— По углам! — бесстрастно развел руки в стороны судья.
Аля вышла в фойе, прислонилась к прохладной стене, где стройными рядами расположились фотографии чемпионов и рекордсменов, губы ее задрожали, и вдруг она заплакала от жалости к Федору, к его беспомощности на ринге. Чувствуя слезы на губах, чуть слышно шептала:
— Жалко Федю, больно.
На Алю поглядывали несколько парней, пока еще не решаясь подойти и спросить, отчего она плачет, а она не ждала утешения, вытерла слезы, присела к столу. Расправив на коленях платье, подняла мокрые глаза и посмотрела на дверь, из которой должен был выйти Федор…
4
— Зачем вы сняли меня? По правилам соревнований, в нашей возрастной группе боксер снимается после второго нокдауна, а вы?..
Виктор Кузьмич молчал, хотя прекрасно понимал состояние ученика.
Сейчас бесполезно говорить, что тренеру здоровье спортсмена дороже любой победы, что за легким нокдауном мог последовать тяжелый нокаут, а только этого и недоставало Опалеву на семнадцатом году жизни.
— Пока что он сильнее тебя, — сказал Виктор Кузьмич, когда Федору вручили Диплом второй степени и жетон за второе место. — Но я поздравляю тебя: первый раунд ты выиграл.