- Как я понял, с вашим приходом Коломенская продвинулась вперед, да?
- В экспериментальной части,- уточнил Кузьмин и откинулся на спинку кресла. (А кабинет был уже другой, и другая, мягкая мебель стояла в нем, и на полу лежал новый палас, да и сам Герасименко в достойном костюме, спокойно, надолго усевшийся в кресло, разговаривающий веско и без горячности, как то округлился, потяжелел. Его смуглое лицо с седыми висками грубо контрастировало со спокойными белыми руками, будто от другого человека.) - Но кое-что смущает...
- У нас ведь совсем другая фирма, академическая,- сказал Герасименко вкрадчиво.- Мы моей дорогой учительнице не помеха и конкуренты...
- Нет,- сказал Кузьмин.- Я не хочу. Помогать - буду.
Герасименко поднял брови и укоризненно и даже как-то начальственно посмотрел на Кузьмина.
- Это же бессовестно! - напомнил ему Кузьмин.
- Ай-я-яй! - сказал Герасименко.- В науке такого критерия нет. Что делать-то будешь? - спросил он прежним тоном.
- Я подумаю,- сказал Кузьмин.- Мне нельзя на время туда вернуться? На пару месяцев?
- Нельзя,- что-то взвесив, после паузы сказал Герасименко.- Командировка закончилась.
Он проводил взглядом Кузьмина. Когда тот тихо закрыл за собой дверь, положил его отчет в красную папку с тиснением "Академия". Он побыл еще некоторое время на работе, дожидаясь, пока разъедутся на машинах сотрудники, а потом электричкой поехал домой. Всю дорогу он стоял, и об его дорогой серый плащ терлась грязным ватником старуха. У него было много сложных проблем, но вот сейчас решалась одна из них, и он прикидывал варианты защиты и нападения.
Дома, до отвала наевшись и распустив на себе все узлы, он полистал газеты, посмотрел телевизор, бесстрастно регистрируя перипетии футбольного матча, и уже совсем поздно позвонил Н.
- Я разговаривал,- сказал он.
На том конце линии промолчали.
Герасименко слышал, как Н. попыхивает сигаретой, представил себе его, маленького, уютно свернувшегося в удобном кресле, обмысливающего какой-нибудь новый коварный ход против Кузьмина.
- Он не хочет,- сказал Герасименко.- Наверно, не видит перспективы. Или ты его смутил.
- Что он собирается делать?
- Думать,- усмешливо сказал Герасименко.- Типичный лабораторный гений.
- Можешь заставить его дать публикацию?
- Нет!-открестился Герасименко.-Устроит скандал.
- Пришли мне копию его материалов. И не пускал бы ты его больше к Коломенской!..- сказал Н., влиятельный член академической комиссии, курирующей лабораторию Герасименко.- Может, очнется?
- Надеешься? - как бы удивился Герасименко, подавляя злорадную улыбку, и вежливо, мягко положил трубку на рычажки аппарата. Он сел на диване, в угол, и, почесывая висок, стал рассуждать. Время от времени его разбирала злость: если действия Н. подчинялись законам своекорыстия и дальновидного планирования, то Кузьмин в своих поступках был непредсказуем!
Отчет Кузьмина утверждали на комиссии. На этом настоял Н. Хоть так он хотел закрепить факт.
Председателем комиссии был шеф, а среди ее членов Кузьмин заметил Тишина и Н. В зал Кузьмина пригласили только на минутку - по-видимому, кто-то из членов комиссии полюбопытствовал, что это за тип. Шеф вышел к нему навстречу из-
за стола, поблагодарил за работу от имени членов комиссии, сказал, что все недоразумения исчерпаны, спросил, где Кузьмин собирается опубликовать материалы. С понимающей улыбкой в глазах он выслушал вежливо-уклончивый ответ, покивал Кузьмину и отпустил. Кузьмин оценил тонкую усмешку, тронувшую губы Герасименко, и молчание Н.
Он пошел по Солянке к Яузе, постоял полчасика на ветру и уже продрог, когда заметил машину шефа, медленно ползущую вдоль тротуара. Тишин пристально вглядывался в прохожих.
- А мы боялись тебя в коридоре встретить,- сказал он, тиская Кузьмину руку.
Кузьмин заметил седину в его голове.
- Я ж давнишний конспиратор,- сказал Кузьмин.- Я вам репутацию не испорчу.
- Зато себе в таких передрягах вы ее можете подмочить,- сказал шеф, энергично крутя руль.- Ну, что, молодые люди, скинемся на троих?
Он увез их в какие-то переулочки. В шашлычной было сумрачно - на улице пошел дождь,- но тихо и уютно.
Тишин разлил вино, разложил по тарелкам бутерброды.
- Боря,- сказал шеф.- Выпьем за Кузьмина, анархиста и тихоню. От всего сердца пожелаем ему удачи и впредь! - Шеф, пристально глядя на Кузьмина, поклонился ему и поднял бокал.
Кисленькое винцо не пьянило, утоляло жажду.
- Между прочим! - сказал шеф.- Что это Н. на вас взъелся, понимаете? Да! Поздравляю, вас перепечатали в "Сайенс" - из "Вестника Академии".
- Ту, первую статью? - изумился Кузьмин. - Лестно!
- Дозрели американцы,- сказал Тишин.- Теперь, Андрей, держись!
- Дельный совет,- согласился шеф.- Будьте осторожны со своими идеями. Или скажите наконец громко и ясно: про вашу живую воду, про то, что вы натворили у Коломенской. Что вы отделываетесь таблицами? Думаете, я скажу? Нет, дорогой мой, я человек порядочный. Лет через десять - пятнадцать все дозреют до понимания вашего пути, и, если вы не будете мятой шляпой, станете великим и единственным, гражданином мира, понимаете? - Шеф сердился.- Ну, что там в самом деле у Коломенской? Такой отчет написал, ловкач...
Врать шефу было бы свинством. Кузьмин поерзал и выдавил:
- На стимуляторах "включения" исчезли. Исследуем...
- И, конечно, все на пальцах?
- Почти все,- сказал Кузьмин.- Нет аппаратуры, штатов. Оценка результатов больше на эмоциях. Она не хочет проверки здесь.
- Чушь какая-то...- вздохнул Тишин.- Боится?
- Зло всегда персонифицировано, поэтому зримо; можно и нужно ткнуть пальцем в некоторых субчиков, но главное зло всегда - мы сами,- сказал шеф. Он оглядел Тишина и Кузьмина злыми глазами.-Почему он молчит?-Шеф ткнул пальцем в Кузьмина.- Почему? Стесняется, робеет? Почему мы с тобой молчим? Не принято рекламировать работу товарища? Сам он не хочет, понятно?
- Ничего еще не ясно,- сказал Кузьмин.- Мы ж ничего толком пока еще не доказали. Пробирочная сенсация! А вдруг я ошибся? Ну, вдруг?
- Вот видишь, Боря? Один автор жмется, другая вообще молчит. А между тем, ходят слухи. Это вредно. Делу.
- Вы что, думаете, уже все ясно? Перед самым отъездом такая ловушка приоткрылась!..- признался Кузьмин, немного раздраженный словами шефа.
- И охота тебе браться за глобальные темы! - сказал Тишин со вздохом.- Ты глупый, Кузьмин.
- Он же анархист и постник,- сказал добро очень шеф.- Я ж сразу понял, что его объезжать бессмысленно. У вас с Коломенской один выход, Андрюша,- разобраться во всем до конца. Я абсолютно верю в вашу объективность. Лично вашу.
Шеф задумался, подняв брови. Они смотрели на него, мудрого, любимого, и ждали. Он вздохнул чему-то своему и вернулся к ним.
- За вас! - сказал Кузьмин, разливая остатки вина.
- Подвезу? - предложил шеф.- Совершенно бесплатно и в лучшем виде. В обмен на живую воду. Настоящую.- Он совсем невесело посмотрел на Кузьмина. ("И ты?" - испугался Кузьмин.)
Ночью до него дозвонилась Наташа.
- Как твои дела? - спросила она.
- Нормально. Ужасно скучаю без тебя! - кричал Кузьмин.- Меня больше не отпускают. Я беру отпуск и приезжаю, Как ты, Наташ?
- Хорошо,- сказала Наташа тихо.- Тебе велено передать: привези новые стимуляторы. Приезжай скорее, - как будто смутившись, сказала она.
Через неделю он вернулся в городок. Во флигелечке его ждали накрытый на два прибора стол с ведром, из которого торчало горлышко бутылки шампанского, и записка: "Андрюшенька! Сразу же иди за мной на работу. Целую!"
Они прошептались-с тихими смешками, приглушенными счастливыми всхлипами до утра, такое повторится только еще раз. Утром, ахнув, Кузьмин вспомнил-он бросился к чемодану, на дне его нащупал замшевый мешочек и, вернувшись бегом на кровать, высыпал в ямку, продавленную их головами в подушке, горсть перстней, золотые побрякушки.