Вероятно, будет преувеличением приписывать императору далеко идущие политические планы; может быть, он поступал так только по причине слабости, желая устранить беспокойства, которые ему непрерывно причиняла Лотарингия. Независимо от того, произошло ли это по воле случая или в силу ловкости Оттона, результат все равно оказался удачным для империи, потому что Лотарь потерял, таким образом, бесценную поддержку на последующие годы.
В действительности Лотарь уже десять лет намеревался вернуть себе Лотарингию. После весеннего путешествия в Бургундию в сопровождении множества епископов (Сегуина, Гибуина, Адальберона Ланского, Лиудульфа и др.) он решил сильно рискнуть. Средство, которое хотел использовать Лотарь для достижения своих целей, было весьма ловкое, но нечестное. Король решил разом выиграть дело, задумав захватить в плен своего царственного кузена Оттона II.[140] Оттон находился в Ахене со своей беременной женой Феофано и небольшой свитой. Лотарь срочно созвал в середине июня в Лане знать, чтобы поделиться своими планами и спросить их совета. Очевидно, что он очень много им пообещал, т. к. собрание одобрило предложения короля без обсуждения, и Робертины, что было весьма существенно, всецело поддержали королевский замысел. Абсолютная тайна сохранялась настолько, что в армии, численность которой доходила до двадцати тысяч человек (по, безусловно, преувеличенным подсчетам Рихера), никто, кроме военачальников, не знал, куда они направляются. Соблюдая определенный порядок, войска были поделены на армейские корпуса, каждый из которых имел свой отличительный знак. Лотарь переправился на левый берег Самбры и Мааса; узнав про это, епископ Камбре в страхе бежал в Кельн, где вскоре и скончался от переживаний. После того как армия перешла вброд Маас, она двинулась на Ахен, но прежде была поделена; на «центурии», каждая из которых находилась под командованием «центуриона».[141] Но для внезапного нападения огромное войско, обремененное всевозможными обозами, двигалось слишком медленно. Зная только, что императора сопровождает немного людей, Лотарь точно не представлял их число (это стало известно только после переправы через Маас), и на всякий случай собрал как можно больше войск; это было его ошибкой.
Когда Оттону II сообщили, что французская армия находится совсем близко, он не поверил; вести о ее приближении поступали одна за другой, но император упрямо отрицал такую возможность, отвечая, что Лотарь просто не располагает в достаточном количестве ни воинами, ни верными вассалами, чтобы осмелиться на подобную затею. Наконец, император сам вскочил на коня, и лишь когда собственными глазами удостоверился в реальности происходящего, понял, что любое сопротивление бесполезно и лучше пока укрыться в надежном месте, а позднее вернуться с большой армией, чтобы отомстить. Он стремительно Лежал в Кельн вместе с Феофано и всей свитой, бросив императорские инсигнии.
Армия Лотаря, задержавшись из-за своих обозов, прибыла только на следующий день. Во дворце столы были еще расставлены и накрыты для трапезы, всю еду с которых растащили воины. Императорские инсигнии[142] извлекли из тайников, а дворец и близлежащие местности разграбили. Но поход все равно не удался, поскольку основная его цель – пленение Оттона II – так и не была достигнута. Пробыв всего три дня в Ахене, Лотарь дал приказ возвращаться домой. Но перед отъездом французы потешили свое самолюбие, повернув на восток бронзового орла, возвышавшегося на крыше дворца. Там его, очевидно, установили еще по приказу Карла Великого как символ угрозы для Саксонии; Оттоны, его наследники из Саксонской династии, естественно, перевернули орла на Запад, в знак своего господства над Лотарингией.
На обратном пути Лотарь попытался внезапно захватить город Мец, но и эта затея окончилась неудачей. Епископ Меца Теодорих пожаловался Оттону II и убедил его в необходимости отомстить за содеянное. Более того, он настроил против короля Франции его родного брата Карла, которому была обещана французская корона, в случае если удастся свергнуть Лотаря с престола.
140
Рихер объясняет нападение Лотаря слегка иначе. Он полагал (131, гл III, 67, 68), что Лотарь, раздраженный тем, что Лотарингия, на мгновение принадлежавшая его отцу, находится в руках Отгонов, посчитал своеобразной бравадой пребывание Оттона II поблизости от него. Этот довод неприемлем. Ведь в предыдущие годы, когда Оттон II подходил гораздо ближе к королевству Франции, Лотарь не проявил враждебности, по крайней мере, внешне. Правда же заключается в том, что решение Лотаря было принято мгновенно; такова была привычка людей того времени, которые не знали никакой отсрочки между замыслом и его претворением в жизнь. В «Деяниях епископов Камбре» говорится, что Лотарь задумал лишить Оттона империи; это слишком; вероятно, что, взяв императора в плен, Лотарь довольствовался бы установлением своей власти над Лотарингией.
141
«Центурии», «центурион» – эти термины историк Рихер Реймсский, поведавший о походе Лотаря на Ахен, заимствовал у римского историка Саллюстия, чье произведение служило ему образцом для подражания