Каждый божий день.
По нескольку часов.
Я хорошо представляю Элисабет, все эти годы просидевшую у больничной койки со своей чертовой тоской. Ну да ладно. Первые годы я думала, что она тоскует по материнской любви. Со временем мне стало казаться, что Элисабет злится на мать и намеренно наказывает ее, продлевая земное существование.
Когда мама наконец перестала дышать, я провела рукой по ее лицу, по лбу, закрытым глазам, носу, сухим губам, отвисшему подбородку. Мне хотелось сказать Элисабет что-нибудь хорошее, но удалось выразить лишь раздражение. Моя сестра взглянула на меня с ненавистью, после чего вышла из палаты.
Я разрыдалась.
Я никак не ожидала, что отреагирую подобным образом. Я лежала на тощем мамином животе и громко всхлипывала.
Моя сестра была свидетелем постепенного разрушения мамы и потому мягко смирилась с ее уходом, а я, хотя и работала каждый день в окружении смертей, оказалась к ней не готова.
Один медбрат позвонил моей сестре. Элисабет вернулась и увезла меня домой. Я еще долго не могла прийти в себя.
КРЫСА
Слив в ванной забился. В последний раз такое случилось пять лет назад. Тогда я подумала, что мне в последний раз приходится возиться с мертвыми частицами самой себя. Я поднимаю решетку кухонным ножом, отвинчиваю слив, вытаскиваю его и достаю жирный комок волос. С этой отвратительной грязью в руках я на коленях переползаю к унитазу. Грязь тяжело погружается в фарфор, оставляя за собой влажный серый след, похожий на нечто полусгнившее, вроде дохлой крысы на клумбе на другой стороне улицы. Крыса пролежала там по меньшей мере месяц. Она умерла настолько мерзко, что даже вороны не испытывали к ней интереса. Иногда останки почти полностью покрывает желтая листва, в другие дни ветер ее сдувает. Ребра обнажаются все больше, труп становится водянистым. Устрашающий пример того, что может случиться, если не накопить денег на нормальные похороны.
СОЛНЦЕ СВЕТИТ
Колин расставил в ряд вдоль наружной стены покрытые клетчатыми скатертями столы и стулья. Видно, как он доволен собой, хотя сам и пальцем не пошевелил. Когда я пришла, он выделил мне лучший столик в тени солнцезащитного козырька и сел рядом. Он рассказал, почему отсутствовал в последнее время. Когда он в последний раз лежал в больнице, ему оперировали паховую грыжу.
Сейчас он расхаживает по ресторану, как будто владеет не только им, но и всем городом. Ему это идет. Не всем удается такая походка. Недавно я читала об одном исследовании, в ходе которого выяснилось, что чем медленнее ходит пожилой человек, тем меньше у него шансов пережить следующие десять лет. Колин всегда ходил очень энергично, и я рассказала ему о статье. Он восторженно всплеснул руками и искренне рассмеялся. Он не принимает близко к сердцу мои замечания о том, что, к примеру, ему надо удалить волосы из ушей. Он просто смеется, благодарит, а при следующей нашей встрече указывает на уши и говорит:
— Там так чисто, что с барабанной перепонки можно есть суфле!
Или что-нибудь в том же духе. Вещи, которыми друзья делятся друг с другом. Удивительно, что я могу разговаривать с ним подобным образом и в то же время не способна донести до него свое желание знать, почему он отсутствует. Я ведь не знаю, что с ним, может, он в отпуске или заболел, попал в аварию или куда-нибудь уехал. Я доедаю последнюю ложку соте из шпината.
Его очень приятно глотать.
Постепенно я начинаю понимать, почему не могу спросить его напрямую. На самом деле я думаю, он не против мне сообщать. Но своим отказом он отвергнет меня, а я просто-напросто представить себе не могу, каково это — не дружить с ним и чувствовать себя здесь обычным клиентом. Но у Колина все равно нет времени для того, чтобы иметь много друзей. Он никак не может перестать управлять своим маленьким ресторанчиком. Ему надо продолжать работать, несмотря на то что у него ужасно трясутся руки.
ОЧЕРЕДНОЙ ЛЖЕЦ
«Дорогая Биргитта! Я говорил, что путешествую, но это не совсем правда, — пишет Хавьер. — Но ты ведь, наверное, поняла. Прошу у тебя прощения за то, что не был до конца честным, но я просто-напросто сомневался, выживу ли, и мне не хотелось тебя разочаровывать. Дело в том, что в начале года я сдуру достал свой электровелосипед. Проехав несколько кварталов, совершил неудачный маневр, после чего остался лежать на асфальте со сломанной шейкой бедра и ключицей. Мне требовалась операция. После нее я проходил длительную реабилитацию в центре Сен-Сен-Дени. Все прошло лучше некуда, несмотря на то что мои кости срастаются медленно и походка пока так себе. Мягко говоря. Я очень хочу встретиться с тобой, как только смогу выходить из дома. С нежным приветом, Хавьер».