— Вина? — спрашивает Хавьер. Он стоит в дверях в мешковатой коричневой одежде и ортопедической обуви.
— Да, спасибо, — говорю я.
В углу двора навечно припаркован «Ситроен 2CV». Я сажусь на покрытое мехом плетеное кресло. Через некоторое время появляется Хавьер с двумя молочными стаканами, наполненными белым вином. Он садится. Мы смотрим друг на друга. Я ободряюще улыбаюсь в надежде, что он начнет разговор. Надеюсь, я выгляжу симпатично, а в моих глазах блестят искры. И я излучаю что-то вроде любви. Или, по крайней мере… Нет. Я смешна. Старики не бывают симпатичными. Это противоречит природе. Младенцы симпатичные, и они должны быть такими, и щенки, и котята, потому что зависят от чужой заботы, чтобы вырасти и продолжить род. А вот старики… Нет, я, наверное, уже совершенно несимпатичная.
— Ты такая симпатичная, — произносит Хавьер.
Я краснею.
ДЕТСТВО
По какой-то причине сегодня вид моей сестры не вызывает у меня особого раздражения. Не знаю почему. Возможно, дело в освещении.
— Я боюсь, что вся ложь моей жизни одолеет меня до того, как я умру. Будет ужасно тяжело, если наши иллюзии окажутся не слишком устойчивыми, так ведь? — говорит моя сестра.
Я ничего не отвечаю, мне интересно, что еще она скажет. Она всегда отличалась особой забывчивостью, которой можно было позавидовать.
— Может, я не одинаково сильно любила своих двух детей, только вот не знаю, кого я хочу одурачить, может, это тебя я не люблю.
— Да ну?
— Да, но, Биргитта, я чувствую, что это не так.
— Наверное, ты говоришь о маме, — произношу я.
Элисабет кладет локоть на стол рядом с экраном и склоняется к нему.
— Думаю, ты должна согласиться с тем, что она ни для одной из нас не была хорошей матерью, особенно для тебя, — продолжаю я. — Думаю, именно из-за нее мы не можем быть самими собой, когда общаемся друг с другом, и до сих пор постоянно соревнуемся. Когда мы вместе, мне кажется, все идиотское, что есть во мне, выпирает наружу.
Моя сестра молчит.
— Не все родители заслуживают любви и почитания, — произношу я.
Она нервно почесывает подбородок.
— Почему бы тебе не вернуться домой, Малявочка? — спрашивает она.
— Пока я не уехала на другой конец света, мать вообще не уделяла тебе внимания. Наверное, ты это заметила?
Элисабет переводит взгляд на свои руки.
— А папа никак не реагировал на то, что она по-разному к нам относится, — говорю я. — И от этого так же больно.
Моя сестра смотрит прямо на меня и мотает головой.
— Я не узнаю себя ни в одном из твоих слов, Малявочка, — заявляет моя сестра. — Мне кажется, что мы жили двумя разными жизнями.
— Но это не так. Мы выросли в одном доме.
— И у нас было прекрасное детство, — говорит моя сестра.
— Что? — удивляюсь я.
— Так и есть, — кивает моя сестра.
— Пусть так и будет, — уступаю я.
ЧУДО
У меня появился возлюбленный. Только представьте!
Несмотря на то, что он стар и от него немного странно пахнет, он прекрасный человек. Мы пишем друг другу каждый день. Он может, к примеру, написать: «Дорогая Биргитта! Как прошел твой день?» Тогда я пытаюсь сформулировать наиболее точный ответ. Иногда я слегка приукрашиваю правду, но, думаю, он это понимает. И полагаю, что сам не лжет больше, чем нужно.
Примерно раз в неделю мы встречаемся. Мне нравится держать его за руку и нравится, как он посмеивается. Он щедрый и относится ко всему не слишком критично. Когда он на меня смотрит, я снова испытываю нежность ко всему вокруг.
ВЗЛЕТ
Сейчас я в такой форме, что два дня подряд выхожу прогуляться. Одна. На третий день моя энергия вызывает такие приятные ощущения, что я принимаю приглашение от Нью-Йоркской пресвитерианской и обещаю сестре приехать на Рождество. С обоих концов света приходят ответы, но по ним я понимаю, что мое желание приехать у всех вызывает сомнение. На самом деле я собиралась отказаться на следующий же день, но во мне поселяется легкая радостная чертовщинка, и я начинаю думать, что действительно соберусь в путешествие. Я знаю, где мой чемодан. Я знаю, какой костюм надену, когда буду делать доклад и что подарю Элисабет на Рождество. Наверное, и Макдауэл, и моя сестра ждут моих отказов с объяснениями и извинениями, но им придется повременить.