История Lazard всегда была историей междоусобных войн, бедствий и возрождения, окончательно доказывая, что силы "созидательного разрушения" - по знаменитому замечанию австрийского экономиста Йозефа Шумпетера - живы и по сей день в американском капитализме.
Из всех великих людей Лазарда никто не был великим, как Феликс Джордж Рохатин. Многие считали Феликса самым выдающимся инвестиционным банкиром в мире. Именно он спас сначала Уолл-стрит, а затем и Нью-Йорк от финансового краха в начале 1970-х годов. В течение тридцати лет в конце двадцатого века он неофициально руководил компанией Lazard Freres, помогая превратить ее в самое престижное, загадочное и таинственное инвестиционно-банковское партнерство Уолл-стрит. Но в один из тех невероятно близких дней в столице нашей страны, летом 1997 года, Рохатин оказался в конце своего срока работы в Lazard, давая показания перед подкомитетом Сената в надежде получить одобрение своего назначения на должность, которую он долгое время считал ниже своего достоинства.
"Для меня большая честь предстать перед вами сегодня, чтобы получить ваше согласие на выдвижение президентом Клинтоном моей кандидатуры на пост следующего американского посла во Франции", - сказал шестидесятидевятилетний Феликс членам подкомитета по европейским делам сенатского комитета по международным отношениям. "Это также очень эмоциональный опыт, по многим причинам..... Я, как вы знаете, беженец, приехавший в эту страну из оккупированной нацистами Европы в 1942 году. Сколько я себя помню, еще с тех мрачных времен, моей мечтой было стать американцем. Мне посчастливилось осуществить эту мечту, и Америка с лихвой оправдала все мои ожидания. Представлять сейчас свою страну в качестве ее посла было бы кульминацией моей карьеры; то, что меня номинировали представлять свою страну во Франции, стране, где я провел часть своего детства и с которой меня связывают отношения на протяжении всей жизни, как профессиональные, так и личные, кажется мне большим, чем я когда-либо мог надеяться".
По правде говоря, густобровый и боброзубый Феликс более двадцати лет неустанно добивался большего, гораздо большего. С абсолютной ясностью ума он понимал, что заслуживает большего, чем должность посла, которую он однажды сравнил с постом дворецкого. Феликс был Великим человеком из Lazard, Ле Корбюзье самых важных сделок по слиянию и поглощению, или M&A, второй половины двадцатого века. Он был непревзойденным дождевиком и корпоративным доверенным лицом, который из года в год в одиночку получал сотни миллионов долларов гонораров для себя и своих партнеров, контролируя своих коллег с помощью восхитительного сочетания страха и жадности.
В конце концов, кто может позволить себе ослушаться человека, который кладет столько денег в карманы своих партнеров и при этом берет гораздо меньше, чем ему полагается? Когда Феликс звонил или заходил в спартанские офисы Lazard в One Rockefeller Center, его партнеры мгновенно привлекали внимание, бросали все свои дела и выполняли любое его желание. С годами его мастерство в заключении сделок не ослабевало, но при этом он каким-то образом находил в себе силы добровольно тратить свое драгоценное время и несравненную проницательность на разрешение двух крупнейших финансовых кризисов второй половины двадцатого века.
Сначала, в начале 1970-х годов, он работал круглосуточно, чтобы найти решения, которые остановили кровотечение, вызванное "кризисом бэк-офиса", поразившим многие из крупнейших старых брокерских компаний Уолл-стрит. Благодаря серии слияний, которые были смело задуманы, Феликс предотвратил крах значительной части индустрии ценных бумаг. Во-вторых, ему приписывают почти единоличную разработку пакета финансовых мер, спасших Нью-Йорк от банкротства в 1975 году, противостоя президенту Джеральду Форду и его яростному отказу помочь. Когда все эти вопросы были благополучно решены, Феликс стал Гамлетом, одиноким голосом, демократом в изгнании в годы застоя Рональда Рейгана и Джорджа Буша, призывая верных партии к действию своими регулярными депешами на страницах "Нью-Йорк Ревью оф Букс", создавая то, что стало не чем иным, как Рохатинским манифестом. Он обхаживал великих интеллектуалов и лидеров того времени в своем изысканном салоне на Пятой авеню и на ежегодных пасхальных охотах за яйцами в своем поместье в Саутгемптоне. Он был воплощением Великого человека.