В большей степени – хотя в обратном смысле – это утверждение касалось своенравной Максим. Хотя напряжение между девушкой и Давыдовым сошло на нет за прошедшие дни, ее маленький бунт отнюдь не был пресечен решительностью прочих полицейских. Макс, все еще оставаясь убежденной в невиновности Моргунова, предпочитала не лезть в дела, связанные с «беспричинной его травлей». Девушка взяла на себя львиную долю городских обязанностей в эту долгую неделю приготовлений и почти что не появлялась в управлении. С одной стороны, жизнь старшины сделалась легче, но между тем ситуация не на шутку беспокоила. Субботняя смена в этом плане не оказалась исключением. Когда Давыдов с Лектором, отправив Марка в патруль, вернулись в управление, выяснилось, что девушка за всю смену лишь раз показалась в штабе. Она взяла утром байк и день напролет колесила по городу, стараясь пригодиться там, где могла, как будто избегала любых напоминаний, сколь безрассудной чепухой занимаются коллеги. Хотя ничто не предвещало дурных последствий, Николая все же изводило странное свербящее чувство касательно Максим. Узнав, что она вновь пропадает в городе, он подумал было отправиться на поиски, чтобы переговорить с глазу на глаз, однако в последний момент взглянул на время и передумал. Пробило десять вечера, и пора было выдвигаться в путь.
Непосредственно на операцию полицейские отправились в составе четырех офицеров. Одним из них был Лектор, которого высадили в степи незадолго до прибытия на место, чтобы он сумел обогнуть рабочий лагерь и занять установленную для него позицию. Единственным, кто остался в управлении, был старик Хоев. После всех потрясений последнего времени он не показывал прежнего рвения к работе «в поле» и с удовольствием проводил смены в любимом кресле, ограничивая вклад в общее дело лишь мудростью фронтирского ветерана. Оставаться этой ночью одному Хоеву, впрочем, не пришлось. К общему изумлению, экс-градоначальник после бесед с племянницей проявил к делу недюжинный интерес. В отличие от былых времен, когда ему достаточно было узнать результат чужой работы, чтобы полагать себя причастным, теперь Леонов предпочел наблюдать за процессом из первых рядов. Он напросился составить Борису общество, чтобы быть в штабе, как офицеры вернутся с операции. Старик не отказался скоротать время в компании. Тем более Леонов принес бутылку добротного бренди.
Прометей струился из-за горизонта последними лучами уходящего дня, когда Давыдов с первым помощником и Камиллой высадили синта на пустыре, а сами отправились на север вдоль подножий хребта. Погода в эти выходные стояла душная, и низину за городом к вечеру заволокло густой дымкой. Направляющуюся к отдаленному участку полицейскую машину не было видно за несколько километров. Тем не менее офицеры предпочли не рисковать успехом предприятия. Они, прилично не доехав, свернули с трассы, спрятали транспорт в неглубоком овраге и дальше отправились на своих двоих, снарядившись только самым необходимым.
Узкое ущелье, на которое Николай с первым помощником набрели несколькими днями ранее, вывело законников на плато со спуском в шахту. Это была широкая природная терраса, чем-то походящая на стоянку на «Глотке», захламленная шахтерским оснащением, ящиками с логотипом моргуновской торговой компании и прочим барахлом, перевозящимся как в шахту, так и в обратном направлении. Плато располагалось на значительном расстоянии от лагеря, да и возвышалось над ним метров на тридцать, так что полицейские могли вольготно следить за копошением рабочего поселка, не будучи замеченными охраной. Притаившись, они с полчаса дожидались, пока вечерняя смена нырнет за ворота. Хотели наверняка убедиться, что поймали момент пересменки, и только тогда решились спускаться ко входу на объект.
Как и было запланировано, стукнула полночь, когда трое законников показались перед громадными вратами шахты. Первым у входа возник Антон Минин. Он торопливо осмотрелся и, не теряя времени, скинул рюкзак с полицейским оборудованием.