Общий восторг, впрочем, не поддержал бывший мэр. Сергей, только сильнее прежнего нахмурившись, вымолвил:
– Синт, несомненно, молодчина, однако я одного не пойму: с чего бы вдруг Моргунову бросаться во все тяжкие? – Он с недоумением поглядел на Николая, а затем на племянницу: – Что вы обнаружили?
– Парой слов не обойдешься, – ответил Давыдов.
Он был страшно взволнован и сначала пообещал рассказать обо всем по возвращении в город, однако даже прежде, чем Князев возвратился из шахты, не стерпел. Сам того не желая, старшина заговорил и уже не мог остановиться.
Он начал с того, что убежден в причастности Моргунова к убийству старшины.
Давыдов с Камиллой поведали товарищам о том, что обнаружили под хребтом, и были немало удивлены, что ни Князев, ни Хоев, ни бывший мэр не выказали рассказу хоть сколько-нибудь значительного недоверия. Разговор вели у шахты, пока поднимали тело Минина, затем на пути в город, пока подбирали благополучно добравшегося до точки сбора Лектора, а потом и в управлении, когда Николай с Камиллой освежились и переоделись в форму.
О связи бывшего старшины с Призраками Охоты молодые офицеры утаивать не стали. Как выяснилось, Хоев давно подозревал, что у Громова в шкафу найдутся кое-какие скелеты. Хотя, возможно, в том была очередная попытка ушлого старика выставить себя недосягаемым демиургом, и на деле ничего такого ему известно не было.
В любом случае, реакция Моргунова на проникновение законников в шахту говорила сама за себя. Он намеревался перекосить целое полицейское управление, лишь бы сохранить в секрете сделанное грандиозное, – читай выгодное – открытие, а значит, безусловно, способен был устранить старшину Громова, чтобы не дать похоронить собственные планы. Виновность Михаила во всех злодеяниях ушедших месяцев, которые приписывались ему до сих пор лишь по наитию, теперь не вызывала споров в рядах полицейских. В то же время старые обвинения ушли на второй план. Единственным желанием у всех и в особенности у Камиллы, которая по прибытии в город перестала демонстрировать эмоции и сделалась пугающе враждебной, было скоропалительное возмездие за погибших коллег.
Проблема заключалась в том, что, как бы сильно ни стремились полицейские поскорее скрутить Михаила Моргунова, пока тому не взбрело в голову улизнуть из Борей-Сити, ехать на арест втроем Николаю, Камилле и Марку было натуральным самоубийством. Старик Хоев, может, и рад был бы взять в руки револьвер и, как в старые недобрые времена, пойти по душу бизнесмена во главе полицейского отряда, однако на его плечи как наиболее многоопытного офицера была возложена иная, более тонкая задача. Вместе с бывшим градоначальником они, пока Давыдов с коллегами готовятся к задержанию Моргунова, должны были отправиться в городской госпиталь. При поддержке местной охраны Хоеву предстояло взять под арест всех поступивших в больницу моргуновских головорезов и, что даже более важно, встретиться там с родственниками Антона и Максим. Весть об их гибели при исполнении пока что не успела облететь город, однако, вне всякого сомнения, это должно было случиться в ближайшие часы. Николай думал, что лучше бы в больнице дежурить кому-нибудь из законников, когда Диана, родители Макс и прочие прибудут туда в истерике. Хотелось Давыдову также сказать, что он не сможет отправиться туда лично, вопреки горячему желанию, однако, конечно, это было бы неправдой. Молодой старшина скорее в одиночку помчался бы в поместье Моргунова и встал один против треклятой армии наемников, лишь бы не встречаться сейчас с родней погибших товарищей. Во всяком случае, Николай с Камиллой еще в шахте обещали друг другу, что не станут вместе со всеми предаваться горю до тех пор, пока бизнесмен не понесет заслуженного наказания. Борис Хоев не понимал этой молодой манеры сдерживать в себе скорбь, пока та не перерастет в ярость, но все-таки согласился, что именно ему следует отправиться в госпиталь. Сергей Леонов увязался за стариком. Они покинули управление, оставив троицу раздумывать над планом ареста.
Сослуживцы не хотели показывать этого друг перед другом, однако в мыслях каждого крутилось, что в положении они оказались совершенно дурном. Трех человек, конечно, было катастрофически мало, чтобы рассчитывать пробиться через остатки моргуновских людей. По самым оптимистичным предположениям Князева, головорезы, которых подстрелили на шахте и которые удрали, опасаясь последствий, составляли даже меньше половины от общего числа тех, кто находится у бизнесмена на жаловании. Вне всякого сомнения, размышляли офицеры, стоит показаться неподалеку от поместья Михаила, как тот немедля выбросит против полиции все оставшиеся силы. Он поставил себя в отчаянное положение и теперь, как всякий раненный зверь, будет отбиваться только яростнее. Ситуация лишь усугублялась тем, что сухим из воды Моргунову не выйти. Стало быть, бизнесмен постарается пережить конфликт любой ценой. А дальше – попытать счастье где-то на северо-западе, подле границы, куда уже не простираются длинные руки корпоративного закона. Все упиралось в одну-единственную проблему. Было очевидной глупостью выступать против обреченного противника без должного прикрытия.