Николай фыркнул:
– Да что ты, черт возьми, такое несешь?
– Господин офицер… мог бы уж догадаться, право. Никак? Тогда наматывай на ус! Это нескончаемое противостояние – лишь игра. Фальшь! – Моргунов, повысив голос, закашлялся, однако не остановился: – Ха! Все просто, как дважды два, – сказал он через паузу. – Крупным корпорациям, вроде «СидМКом», чтобы жить, необходима война. Какое-либо идеологическое противостояние. Это провоцирует конкуренцию. Конкуренция ведет к развитию. Не дает всем закостенеть. Не я придумал, – улыбаясь, покачал головой бизнесмен. – Еще предки со Старой Земли смекнули, что два лагеря, противостоя друг другу, имеют больше шансов на развитие, чем если один поглотит другой. Фронтир – прекрасная тому иллюстрация.
– К чему клонишь?! – нетерпеливо выпалила Камилла.
– К тому, дорогая, что, вопреки вашему несчастному плану, который мне так любезно поведала ваша глупенькая коллега, я *нужен* Большому Кольцу. Как воздух. Потому-то они и терпели меня все эти годы. Потому смотрели, как я по кирпичику выстраиваю империю, но ничегошеньки не предпринимали, чтобы остановить меня. Нет, разумеется, они ставили палки в колеса, – неловко перевернувшись, продолжил Моргунов. – Но только чтобы затормозить, а не убрать с пути насовсем. Ведь это означало бы обречь самих себя на медленное загнивание. В этом был их просчет. Они слишком расслабились. Полагали, знают все о моих делах. Видят и контролируют каждый шаг. Но кое-чего они не знали, – усмехнулся Михаил и, дернувшись всем телом, застонал от боли. – Впрочем, теперь и это не секрет.
– Шаттл переселенцев… – невольно заключил Давыдов.
Моргунов тотчас кивнул:
– Проект «Ковчег». Не следует говорить, но это была бы бомба. С его помощью можно сместить рудную компанию с их чертового пьедестала.
– Ты же сказал, фронтир существует благодаря вечному противоборству.
– Да, сказал. – Михаил не в первый раз надменно покосился на полицейских. – Потому не стал бы выдворять «рудников» из Борей-Сити. Мы бы лишь поменялись ролями. Город бы освободился, и уже они пресмыкались бы перед нами, как ныне мы – перед ними. – Моргунов вдруг замолк и грустно посмотрел в сторону. – Но Громов… Черт возьми, – пробормотал он. – Старый святоша едва не перечеркнул все труды, явившись шантажировать меня…
Тоннель сковало напряженным молчанием, и в следующий момент можно было только услышать, как щелкнул курок револьвера в руке Камиллы. Она не выстрелила, однако с таким грозным видом держала Михаила на мушке, что он, как тот пресловутый кот, был жив и мертв одновременно. Какой-то несчастной последней капли не доставало чаше терпения Леоновой, чтобы наконец переполниться.
Николай, осознавая, что не контролирует ситуацию, переспросил Моргунова:
– Признаешь, что приказал устранить старшину?
– Нет, – тотчас ответил бизнесмен. Он словно не замечал пистолета, направленного на него, и спокойно глядел офицерам в глаза. – Ничего я не приказывал, – продолжил он. – Я сам сделал! О да, вы не ослышались! Этот грешок на моих руках. Я был должен! Громов вызывал уважение. Узколобый, но выдающийся человек. Он не заслужил вероломного удара в спину.
Камилла неожиданно опустила револьвер. Она с жалостью взглянула на Михаила:
– Ты сбрендил. Определенно сбрендил, – сказала, переглянувшись со старшиной. – Вот зачем признаешься? Чего добиваешься?
– Перемирия, – нахально ухмыльнулся Моргунов. Чувствовалось, будто он не лукавит. – Желаю исповедаться. Начать с чистого листа. – (Полицейские закатили глаза, мол, он точно сошел с ума). – Отчего нет? – тогда переспросил бизнесмен. – Мне известно, что вы нарушили тьму предписаний, проникнув на мою шахту. Превысили полномочия. Вы же знаете, что я все это время планировал атаку против Большого Кольца. Мы можем забыть о прегрешениях друг друга. Выступить единым фронтом. И когда я достигну цели… а я всяко достигну ее… когда поставлю «рудников» на колени, и город станет принадлежать свободным предпринимателям, – в этих словах читалось открыто: «станет принадлежать мне», – я выведу ваше управление на новый уровень. Сделаю все, что корпы обещали десятилетиями, но не пошевелили и пальцем. Вместе мы превратим Борей-Сити в жемчужину Запада!
– Проще говоря, намерен купить нас, – с очевидным презрением вымолвила Леонова. – Чтобы мы забыли об убитых товарищах? Или о разрушенных по твоей прихоти семьях, вроде Ящинских? Черта с два! – крикнула она.