Михаил отозвался так резко, что старцы уже не могли пропустить его слов мимо ушей. Борис Хоев, а также бывшая мэр недоуменно покосились на хозяина вечера.
– Никогда не поверю, что ты находишь наследие предков глупостью, – приподнявшись в кресле, вымолвил старый офицер. – Оглянись… Разве это не твой дом, Моргунов?
– Как это понимать, старик?
– У тебя каждый угол пестрит напоминаниями о прошлом, – продолжал кряхтеть Хоев. – Если все это такой уж бесполезный хлам, к тебе много неудобных вопросов…
Пожилая компания расхохоталась, и Давыдов не мог не видеть, оставаясь в стороне от этой странной сценки, как возмущен и в то же время растерян Моргунов, слыша смех в свой адрес. Очевидно, немногие в городе могли позволить себе говорить с ним так, как старцы, тем более под крышей его собственного дома. Михаил долго не мог решиться, чтобы ответить, но затем взглянул украдкой на Николая и набрал воздуха в легкие.
– Рад, что мои суждения веселят вас, – произнес он с прежней уверенностью, – но для меня очевидно: мы оперируем решительно разными понятиями. Офицер Хоев, – обратился он к престарелому полицейскому, – вы говорите о предметах в моем доме, которые напоминают о прошлом. Это снимки, на которые мы можем взглянуть. Реликвии, которые мы в состоянии потрогать. Не какая-то сказочная чепуха, – усмехнулся бизнесмен.
Запутавшийся в предметах спора, Николай переспросил:
– Объясните доходчиво, о чем речь?
– С удовольствием, – все так же с улыбкой отозвался Моргунов. – У нас в окрестностях Борей-Сити бытует легенда…
– Когда это история стала вымыслом? – перебил его пастор.
Хозяин словно не услышал возражения:
– Есть в Борей-Сити старая легенда, – нарочно повторил он, – что на заре колонизации планеты несколько шаттлов со Старой Земли, повредившихся при входе в атмосферу, сбились так сильно с курса, что потерпели крушение где-то в наших краях. Неслыханное дело! Одни источники утверждают, будто их было два, другие – что было три, но один так и не отыскали. История путается, лжет сама себе. Поди еще разберись в ней! Потому я считаю это за глупую детскую байку, – махнул рукой Моргунов.
Он надеялся, что его многозначительный жест как хозяина незамедлительно прекратит пустую перебранку, однако своевольные старики, любящие, как и говорил Михаил, мусолить одно и то же часами, не собирались сдаваться так просто.
– Где дух авантюризма, черт вас побери! – звонко вскрикнула бывшая мэр. – Простите меня, пастор. Разве не занимательно полагать, что наши родные края до сих пор хранят в себе частичку Старой Земли?!
– Действительно интригует, если подумать, – поддержал Давыдов; к удивлению и явно разочарованию бизнесмена. – Почему я раньше об этом не слышал?
Старик Хоев раздраженно фыркнул:
– Нынешняя молодежь не интересуется прошлым. Обдумывая то, что уже случилось, нужно шевелить извилинами. Анализировать, видеть ошибки. – Он устрашающе прокашлялся и затем договорил: – В будущее глядеть проще. Только жди и смотри, что случится. На такое пустого котелка хватит.
Моргунов многозначительно поглядел на Николая, мол, он пытался предупредить, что с этими людьми невозможно дискутировать.
Давыдов неизбежно отыскал бы те или иные слова, способные растопить обстановку и вывести как пожилую компанию, так и скептически настроенного хозяина на конструктивную колею разговора, однако их неожиданно прервал шум из соседнего помещения. Послышались выкрики и грохот. Люди, собравшиеся там, словно все разом устремились в сторону выхода, ступая друг дружке по головам.
Моргунов со старшим офицером переглянулись; теперь взволнованно, даже с испугом.
Они одновременно обратились к пожилой четверке, попросив всех оставаться на месте, а сами, прислушавшись, откуда доносится шум, выскочили из зала. Первые несколько комнат оказались пусты. По какой-то причине гости спешно мигрировали в западное крыло особняка.
Наконец в одном из холлов навстречу вышел нарядно одетый подручный Моргунова. По размашистой, но математически выверенной поступи Николай издали признал синтетика. Бизнесмен окликнул машину, и та затараторила так быстро, что лишь привыкший уже хозяин понимал, о чем говорит андроид.
Высоченная мужская модель, – на две головы выше обоих – и немного угловатая, синт походил на легендарного монстра Франкенштейна. Давыдов таращился на него снизу вверх и вскипал все сильнее всякий раз, как разбирал отдельное слово, но не понимал фразы целиком. Гораздо проще было улавливать эмоции Моргунова. Он не выглядел испуганным или хотя бы встревоженным.