Николай посмеялся над деловитостью коллеги и, призвав поскорее вылезать из вагона, согласился, что первый помощник, возможно, мыслит здраво.
На самом же деле Давыдову было плевать. Впервые с ночи пожара на ферме «Большой Рог» он просто радовался тому, что не каждая напасть, как не каждая молния, попадает в одну точку. Полицейским Борей-Сити отчаянно требовалась победа. Долгожданный прорыв в деле Громова вполне мог стать этой победой.
Без поискового отряда расследованию было не сдвинуться с места. Во всяком случае, в этом себя убедил Николай. Потому, как ни старался он выглядеть убитым перед горожанами, в душе искренне радовался, что именно андроиды оказались не тронуты разбойниками среди всех требующихся в городе грузов.
Это чудо, подумалось Давыдову, и он сдержанно улыбнулся в тот момент, как первый помощник, выпрыгивая из вагона, отвел взгляд. Затем начальник сделался серьезным, набрал в легкие воздуха и лихо свистнул на весь перрон. Сумев привлечь внимание рабочих, он велел поторапливаться с разгрузкой.
Николаю не терпелось поскорее отправить машины «в поле».
Глава пятая. Фронтирская трагедия
«Знаете поговорку, что беда не приходит одна? А про так называемый закон Мерфи, суеверие со Старой Земли? Мол, если есть малейшая вероятность случиться чему-то дурному, так и произойдет. Сложите одно с другим и выйдет точная формула жизни на Западе. Местные так и говорят: выживешь на фронтире – выживешь где угодно…»
Р.Р.
Из заметок о Западе, 22** год
22
Шла последняя неделя весны, и обстановка в Борей-Сити неизбежно накалялась – как в переносном смысле, связанном с враждой фермерских кланов, так и в самом что ни на есть прямом. Переход времен года выдался не на шутку жарким, и прометей, точно потешаясь над тонущими в бедах людьми, превратил западные степи в настоящую жаровню. Люди сходили с ума, плавились прямо на улицах, как бруски сливочного масла. Город трясло и лихорадило от невыносимой духоты.
Тем временем пересуды об отсутствии новостей в деле Ящинского-младшего с каждым днем все сильнее набирали градус остроты, грозясь вылиться в призывы к самосуду. Слабой отдушиной для офицеров полицейского управления в эту пору стала работа с высланным из Большого Кольца поисковым отрядом андроидов. Раз в сутки посменно законники приезжали на загородную станцию и обрабатывали пересылаемые синтами отчеты. Сектор за сектором, машины усердно прочесывали Каньон Волчьей Песни и докладывали о находках, вернее, пока что об отсутствии таковых.
Залегший на дно после пожара, на стыке месяцев объявился Михаил Моргунов. Желая помочь с поисками, он предоставил законникам в пользование полудюжину работающих от прометея аккумуляторов, дабы полицейским не приходилось всякий раз возить ищеек в город на дозарядку. Аккумуляторный лагерь разместили близ каньона, и андроиды барражировали между ним и местом поисков, словно зацикленный роботизированный паровозик. Следить за синтетиками, а также дорогостоящей техникой была отряжена Максим со стороны полиции и, конечно, один из прихвостней самого бизнесмена. Учитывая недавно открывшуюся близость некоторых идей Михаила девушке-офицеру, Давыдов счел это логичным разменом.
В такой накаленной обстановке, однако пока не выплескивающейся за края бурлящего городского котла, пролетело несколько дней усердной работы.
Все изменилось на излете месяца – будто по злосчастному совпадению, в самое жаркое в году утро. Николай Давыдов, только закончив с отчетами из каньона, вышел с полицейской станции на «Глотке», когда в кармане тревожно загудел коммуникатор. С входящим вызовом прорывался один из Князевых. Близнецы все еще занимались ежедневным патрулированием Фермерского тракта, и всякий раз, как девайс высвечивал их имена, Николай отвечал не иначе как с замиранием сердца в ожидании неизбежных дурных новостей. Они долго не приходили, эти дурные вести, но вот, наконец, пришли.