Мои мысли прервал недовольный голос Любы, которая, очевидно, обращалась к Андрею:
–А где мои цветы, любовь моя?
Андрей, совсем не ожидавший такого вопроса, только и смог, что почесать затылок да ответить:
–Зато я пришел вовремя.
Когда мы, наконец, взобрались на вершину, то были приятно удивлены. Помимо нас здесь никого не оказалось, хотя в это время считалось нормальным встретиться с парой-тройкой человек. И я уверена, ни у кого на тот момент не возникло в голове совестных мыслей о том, что остальные просто-напросто еще работают в полях или только зашли в дом.
Даже когда мы полностью обустроились, – постелили на траву простыни и разложили еду да молоко – никто так и не появился. А нам что – мы были только рады.
Закат уже показал себя во всей красе. Небо умело смешало теплые багряные оттенки с нежными голубыми, сделав плавный переход между двумя цветами. Маленький яркий шарик постепенно исчезал за таким недостижимым горизонтом, забирая с собой суету прошедшего дня и привнося в сердце желанное спокойствие. Редкие облака, решившие задержаться на небосводе, купались в мягких розовых тонах.
Я могла уловить еле доносимый шелест листьев из рощи, которому иногда подпевала пролетавшая птица.
И неважно, сколько людей окружало бы нас сейчас, в целом мире были только я и Виктор. Мне всегда нравилось облокачиваться спиною на его грудь, и тогда в ответ он крепко обнимал меня и зарывался носом в мои волосы. Я знала, что в такие моменты он совсем не смотрит на закат, хоть и очень хотела, чтобы он увидел, какую красоту может сотворить природа. Когда однажды я поделилась с ним этой мыслью, он ответил:
– Самое прекрасное, что могла сотворить природа, сейчас в моих руках.
Тогда цвет моего лица вполне можно было сравнить с самым спелым помидором. А пальцы рук внезапно начинали дрожать, поэтому, в попытке спрятать сильное смущение, я сжимала их в кулак. Вот так всегда – одной фразой Виктор заставлял меня испытывать доселе неведанные эмоции. Все внутри переворачивалось верх дном, а сердце стучало с каждым ударом громче и громе. В тот момент я была напугана тем, что в человеке вообще возможно пробуждать такие пожары, и счастлива от того, что кто-то смог это сделать во мне.
Я хотела убежать. И я хотела навсегда остаться.
Вот и сейчас он совсем не любуются закатом, а перебирает своими длинными пальцами каждую прядь моих волос, будто видит их в первый раз. Но ведь когда и я вижу его, все внутри трепещет, будто мы с ним только познакомились. Мне кажется, спустя даже сто лет, проживая вдвоем каждый день, я была бы счастлива чувствовать его прикосновения, как однажды летом, когда он стирал кровь с моих ладоней.
–Август на дворе, – приглушенно промолвил Виктор.
–Давно уже, – прошептала я, задорно посмеявшись в ответ на нелепые слова.
–Посмотри туда, – он осторожно повернул мою голову в нужном направлении, а затем указал пальцем на место у подножия холма.
Взбирались на Лавочку мы всегда с восточной стороны и отчего-то никому не приходило в голову обогнуть весь холм, дабы обсмотреть его со всех сторон.
С западной я увидела одинокий одуванчик – один из тех, чьи семена с белыми хохолками часто разносит ветром. Сначала я пыталась сообразить, что в нем особенного, но потом вспомнила – ни по дороге в поля, ни на пути на холм я не встречала одуванчиков вообще. И даже как-то о них забыла, ведь…
– Последние одуванчики плодоносят до июня, – закончил мою мысль Виктор. – В середине лета их уже редко встретишь, а сейчас уже конец.
–Значит, этот одуванчик особенный, – сказала я. Мой взгляд намертво прицепился к пушистому растению.
–Чем? – Мой собеседник улыбался, и у меня сложилось впечатление, будто он знал, что я отвечу, просто хотел, чтобы я сказала это в слух.
–Тем, что последний.
Я думала, что Виктор вновь блеснет своими обширными знаниями, но он вдруг замолчал. Возможно, задумался о чем-то важном. Неужели тема одуванчика для него настолько серьезна?
Я тихонько усмехнулась, а затем повернулась к нему лицом.
И увидела настолько неприкрытую грусть, что подумала, будто обидела его своим ответом. Узреть его таким было невыносимо для меня, к тому же я не понимала, что вдруг привело его в такую печаль.
Поэтому я осторожно коснулась его щеки, и в этот момент Виктор словно опомнился и настороженно посмотрел на меня. Увидев, что я заметила эту резкую перемену в его настроении, он взял мои руки в свои и тепло улыбнулся. Но вынужденная улыбка не смогла окончательно скрыть след тоски в его глазах.
Я хотела было спросить, хорошо ли он себя чувствует, но Виктор перебил меня.