По губам Юлия пробежала незаметная улыбка.
– Узнай, где теперь находится Фабриций, – сказал он, – и сообщи своему приятелю, что король Арбогаст послал отыскивать его лучших сыщиков из своры Евгения.
Рикомер бросил на сенатора искоса недоверчивый взгляд и потихоньку удалился.
Когда он скрылся за углом, Юлий сказал Галерию:
– Он знает, где спрятался Фабриций. Нужно обратить на него внимание Арбогаста.
Рикомер ехал шагом, постоянно оглядываясь, не следит ли за ним кто-нибудь. И, только выехав за ворота, он галопом пустился к Родану.
Вдоль реки, среди благоуханных цветущих садов, виднелись белые виллы. До этих отдаленных уголков не дошел еще звук труб и рогов. Дети весело играли на лужайках, невольники грелись перед портиками под лучами теплого майского солнца.
В двух милях от Виенны, в роще из акаций, которая издали производила впечатление букета розовых цветов, стоял дом, окруженный высокой оградой.
Здесь Рикомер остановился.
Соскочив с коня, он быстро вбежал в сад.
– Где всадник, который приехал вчера ночью? – спросил он привратника.
– Гость твоей знаменитости отдыхает у фонтана, – отвечал слуга.
Рикомер направился к указанному месту.
На каменной скамье, под развесистой липой, сидел Фабриций, охватив голову руками. Он был так погружен в раздумье, что не обратил внимания на приближающиеся шаги.
Рикомер наклонился к нему и сказал задыхающимся голосом:
– Беги! Беги сейчас же!
Фабриций поднял голову. Глубокая тоска просвечивала в его глазах, обрамленных синими кругами.
Он провел рукой по глазам и глубоко вздохнул.
– Вот уже несколько недель я только и делаю, что бегу, – сказал он измученным голосом. – Я думал, что могу отдохнуть под твоей охраной.
– И мне и тебе – нам всем грозит великая опасность… Арбогаст поднял руку на императора… Графы и воеводы явно, при всем дворе, перешли на его сторону… В городе переполох… Трубы и рога трубят тревогу… Солдаты сбегаются в лагерь… Валентиниан потерял присутствие духа… Придворные и советники покинули его… Беги… сегодня, завтра войско провозгласит Арбогаста императором… Не теряй времени… Юлий и Галерий едут в лагерь…
Рикомер говорил торопливо, но, несмотря на это, Фабриций уловил смысл его слов.
Он вскочил со скамьи и вскричал:
– Надо спасать императора! С его особой соединены надежды нашей святой веры.
– Поздно! – ответил Рикомер. – Арбогаст стоит у ворот города со всей вооруженной силой, с франками и аллеманами. Большая часть легионов Галлии также находится в его лагере. Оскорбление так тяжело, что смыть его может только кровь императора или короля. Ты так же хорошо, как и я, знаешь, кто возьмет верх в этой рискованной игре.
Фабриций слишком хорошо знал любовь войска к старому вождю, чтобы обольщать себя надеждой на победу Валентиниана.
– Поздно… – повторил Фабриций подавленным голосом. – Только один Бог может спасти Валентиниана для нашей святой веры.
Среди моря римского войска он был только одной волной, которую другие все равно захлестнули бы, если бы она вздумала идти против течения. Под рукой у него не было ни одной когорты.
– Беги, беги тотчас же! – умолял его Рикомер. – Над тобой страшно разразится гнев Арбогаста. Спрячься пока в Иберийских горах. Может быть, буря минует так же быстро, как и пришла. Курьер Валентиниана уже поскакал в Константинополь. Феодосий не примирится с победой язычников.
Он обернулся в сторону города и стал прислушиваться.
– Ты слышишь! – сказал он.
Издалека, через сады и виллы, доносился звук рогов. Трубачи Арбогаста вносили смятение уже в предместья.
– Тебя кто-нибудь может узнать и предать в руки короля. Бледный страх трусости будет стараться приобрести расположение нового императора подлостью. Не теряй времени! – настаивал Рикомер.
Но Фабриций ответил:
– Оставь меня одного! Я хочу поговорить с моим Господом.
– С Богом ты поговоришь в дороге…
– Сделай то, о чем я прошу…
Когда Рикомер отошел, Фабриций пал на колени, простер руки к небу и начал молиться из глубины погруженной в отчаяние души:
– Бог новых народов! Ты, Который осветил солнцем Своей благости глухие леса варваров, смилуйся над нами! Бог отверженных, Который возвел на трон Римского государства потомков невольников, смилуйся над нами! Бог униженных и оскорбленных, Который призвал к правам человечества все народы, смилуйся над нами! Не допусти, чтобы гордость Арбогаста поколебала дело Твоей мудрости и обратила в прах плоды кровавого труда трех веков. Смилуйся над нами, ибо Ты всесилен!