Бой отвез Николь домой на Иль-сен-Луи и пригласил ее на следующий день поужинать. Николь приняла приглашение. Бой спросил, ее ли это дом.
– Нет, я снимаю тут квартиру.
– Снимать жилье хуже, чем жить в своем доме, – сказал Бой, стоя на ступеньке перед дверью; его «роллс-ройс» стоял у тротуара.
– Я владею зданием, в котором размещается мой магазин, – ответила Николь, – у меня нет возможности купить два дома, но вы, конечно, правы.
– Да, – заметил Бой, – недвижимость – это то, в чем я хорошо разбираюсь.
Всю неделю по вечерам Николь и Бой встречались друг с другом, а в конце педели он отменил свой отъезд в Лондон и пробыл в Париже целый месяц. За этот месяц он купил дом – замок в нормандском стиле в пригороде Парижа, где они проводили уик-энды. Он познакомил Николь с Коулом и Линдой Портер, и Линда, одна из самых красивых женщин в Европе, стала первой светской клиенткой Николь. Он возил Николь на охоту, организованную Эльзой Максвелл, и был с ней на балу у Ротшильдов, он снял в отеле «Риц» номер «люкс» и предоставил его в распоряжение Николь. В конце месяца он сказал, что готов на все ради нее.
– На все, – подчеркнул он. – Или как Бой, или как герцог Меллани.
Впервые Николь заметила, что Бой думал о себе как о двух разных людях. Ей понадобилось много времени, чтобы понять, что это значило, и еще дольше она могла бы не задумываться над тем, какую роль в ее жизни может сыграть его влиятельное положение в обществе. Между тем все, кто их знал, видели главное – Николь и Бой полюбили друг друга.
4
В январе 1924 года Эдуар Нуаре в шестой раз принес Николь новый образец духов. Они были превосходны. Духи благоухали, словно целый сад, но из этого благоухания невозможно было выделить запах какого-то одного цветка. Духи были уникальны тем, что, в отличие от остальных, запах которых был хорош лишь в начале, а потом слабел, эти духи были устойчивы. Женщины могли быть уверены, что в течение целого вечера они сохраняли аромат своих духов. Кроме того, запах был абстрактным, а значит, современным. Николь дала духи жене Кокто, и та душилась ими дома, когда надевала вышитое китайское платье. Другой образец она подарила Линде Портер, когда та заказала себе такое платье, какого никто еще не носил. Николь влюбилась в волнующий запах новых духов. Нуаре она сказала так:
– Вот теперь это то, что нужно. Я попробую что-то предпринять, хотя вы знаете, что Коти прав – производство наших духов потребует огромных затрат.
Нуаре объяснил разницу между его духами и обычными – он применял синтетические стабилизаторы, которые придавали духам абстрактный запах и устойчивость. К сожалению, синтетические компоненты были гораздо дороже эссенции, получаемой из цветов, растущих на полях вокруг Граса.
– Ставки большие, но я решила сыграть, – сказала Николь.
– Сначала мы должны договориться. – Химик почувствовал, что приходит конец его неудачам. – Я хочу иметь половину всех доходов от продажи духов… моих духов.
– Но это невозможно, – возразила Николь. – Мне нужно будет финансировать производство: дизайн и выпуск флакончиков, рекламу, упаковку, перевозку, продажу… Все это стоит целое состояние. Если вы потребуете половину, ничего не останется мне.
– Пятьдесят процентов, – настаивал Нуаре.
– Пятьдесят процентов от нуля, – отрезала Николь. – Я отказываюсь продавать духи, которые, кстати говоря, вовсе не ваши, – это я заставила вас сделать их такими, лишь с шестого раза вы принесли то, что я просила. Если бы не я, вы ничего бы не сделали. И никто, кроме меня, не захочет делать ваши духи. Они слишком необычны. И слишком много денег нужно на их производство. И не удивительно, что формула пылилась у Коти, покуда не появилась я. Я предлагаю вам пять процентов от чистого дохода.
– Вы что, думаете, я дурак? – вспылил Нуаре, побледнев от негодования. Его чахлая кожа покрылась морщинами.
– Нет, – сказала Николь, – я думаю, что вы ремесленник. Я изобретаю. Я создаю. Вы – копаетесь в формулах. Пойдите и продайте вашу формулу кому-нибудь еще. Или вы уже делали такие попытки? Ведь у вас уже в девятнадцатом году была готовая формула.
– Сука! – прошипел Нуаре, его холодная ненависть подсказала Николь, что ее предположение попало в точку. Он поднялся из-за стола, едва не повалив его. Он ненавидел женщин. Всех женщин. И эту женщину в особенности!
– Возвращайтесь к Коти, – одновременно раздраженно и безразлично сказала Николь. – Может, вам удастся уговорить его заняться вашей формулой. Вашей оригинальной формулой! Но не новой, которую вы вывели под моим руководством! Если вы предложите Коти мои духи, я отдам вас под суд, и тогда молите Бога, чтобы вам удалось остаться на свободе!
Четырнадцать месяцев ушло на дальнейшие переговоры, – они заняли больше времени, чем создание необходимой формулы, – наконец, Николь и Эдуар Нуаре договорились об условиях: он будет получать двадцать один процент от чистой прибыли, уйдет от Коти и никогда больше не будет изобретать новые формулы духов без указания или разрешения Николь Редон. За это он получал право раз в год совершать проверку всех счетов и его имя должно было указываться как имя изобретателя формулы – которую, разумеется, он не имел права раскрывать. Когда переговоры закончились и контракты были подписаны, Николь и Эдуар Нуаре сдержанно пожали друг другу руки, чувствуя взаимную подозрительность и недовольство условиями договора. Но теперь у Николь были собственные духи. Правда, кроме них, у нее ничего другого не было – ни финансов, ни распространителей, ни флаконов, ни рекламы, что самое для Николь странное, никаких идей. Вся ее энергия сконцентрировалась на Бое.
5
Сначала Николь ни в чем не противилась Бою. Его желания, его прихоти, его вкусы становились для нее законом: когда он ездил верхом, она ездила с ним вместе, когда он ел, она ела тоже, когда он хотел пить, ей тоже хотелось пить, когда его одолевал сон, и она засыпала; она съехала со своей квартиры и поселилась в «Рице». Она добровольно подчинила ему собственную индивидуальность и лишь в ателье еще могла выразить что-то свое. Друзья беспокоились за нее, но никак не решались намекнуть на то, что, найдя Боя, она потеряла себя.
Николь придумала игру в близнецов.
– Мы с тобой близнецы, вот что, – сказала она однажды, спустя шесть месяцев после их встречи. Это пришло ей в голову, после того как четвертый раз за один вечер они одновременно сказали одно и то же. – Ты и я – мы близнецы с тобой.
– Если не считать, что я на три года старше тебя, – возразил Бой, изображая из себя педанта. – К тому же я англичанин, а ты француженка…
– И ты герцог, а я модельерша, – добавила Николь. – Но разве ты не видишь, что мы одинаково мыслим, одно и то же чувствуем.
– Это верно, – согласился Бой. – У нас во всем совпадают мнения. Очень часто мы можем прочесть мысли друг друга.
– Вот я и говорю, что мы близнецы.
А потом Николь превратила эту игру в близнецов в новое модное направление. И впервые изобретенная ею мода вышла за пределы круга постоянных клиентов фирмы Редон. Когда-то Николь одна из первых стала коротко стричь волосы. Но теперь, играя в близнецов, она пошла на крайности и каждое утро, подражая Бою, выбривала себе затылок. На уик-эндах в его загородном доме она стала носить хлопковые сорочки и мягкие фланелевые брюки, брюки для гольфа и широкие куртки с поясом типа «Норфолк», кепки для гольфа и свитера с открытым воротом – все это изготавливалось в ее ателье по моделям, позаимствованным из шкафа Боя.
Поначалу приходившие к ним гости были слегка шокированы, видя, что она одета точно так же, как он. Но вскоре, однако, они стали замечать, что Николь кажется даже изящнее и женственнее в своих одеждах а-ля гарсон. Это производило эффект, и Николь с Боем выглядели счастливыми, когда, одетые в одинаковые костюмы, садились утром в такси; или, в спортивных белых фланелевых брюках, играли в теннис; или, в твидовых брюках и куртках с поясом, выходили играть в гольф.