Николь часто читала в газетах о Киме и его новой жене. «Воспоминания о счастливой жизни» были опубликованы в 1933 году и сразу же возглавили список бестселлеров в США и в Англии. Через полтора года новая повесть – «Время потерь» – получила еще большее количество положительных откликов и имела огромный успех. Часто появлялись новости и более частного характера – Ким Хендрикс в Голливуде в компании Хэмфри Богарта; в Нью-Йорке в «Эль Марокко» с Марлен Дитрих; на острове Куба, где они когда-то хотели купить дом; в Кении, во время сафари. Ким Хендрикс с помощью международной прессы окончательно стал легендой.
На всех фотографиях, сопровождавших очередную статью о Киме, рядом находилась улыбающаяся Илона. Для Николь было страшным мучением видеть женщину-близнеца рядом с человеком, которого Николь любила глубже, чем кто-нибудь в целом мире. Николь жила в одиночестве и часто думала: неужели кто-нибудь и когда-нибудь мог к этому привыкнуть?
2
Легенда разрасталась.
У Кима Хендрикса была одна религия – честь, а эта религия требовала таких атрибутов, как отвага, честность, сила, целостность. Ким судил о других людях по тому, насколько они обладали этими качествами.
В 1935 году Изадор Селвин, или Иззи, соперник Гарри Кона, полетел на восток США, чтобы купить права на съемку фильма «Время потерь». Иззи не читал романа, но хотел его экранизировать, потому что Гарри Кон собрался делать этот фильм. Гарри Кон романа тоже не читал. Ким же решил не продавать права на роман ни тому, ни другому, а оставить его себе. Иззи сел на самолет и полетел на Восточное побережье, которое он в глубине души очень не любил, так как люди восточных штатов смотрели на него сверху вниз. Иззи прибыл в квартиру на Гранмерси-парк, к Киму и Илоне, распространяя аромат «Данхил Монте-Кристо». Вслед за ним шли два лакея, один из которых нес чемодан от Пьерре-Жуэ, а другой – великолепный «Маннлихер» калибра 6,5: редкий, коллекционный экземпляр.
– Называйте меня Иззи, – сказал Изадор.
Он стал лучшим другом Кима, порекомендовал ему своего портного, букмекера, даже дал адрес одной исключительной нью-йоркской девочки по вызову, вероятно, мулатки, которая доставляла мужчинам райское блаженство. Иззи сразу признался, что он не читал «Время потерь» и что его задача – переиграть Кона. «Я делец, – сказал он, – но честный делец».
Иззи заговорил о деньгах; каждый раз, когда он называл очередную цифру, Ким выражал свою признательность, но объяснял, что он не собирался продавать право на съемку фильма по своему последнему роману кому бы то ни было.
Отказ ничуть не обескуражил Изадора Селвина. Он уехал, оставляя за собой запах дорогих сигарет «Монте-Кристо», вернулся в номер в «Уолдорфе», сделал новые прикидки и на следующий день прибыл в апартаменты Кима с большей, значительно более соблазнительной суммой. На пятый день Иззи поднял цену до ста пятидесяти тысяч долларов – такой цены еще не получал никто за право съемки фильма. Ким лишь развел руками, признав, что он человек и ничто человеческое ему не чуждо, – и принял предложение. И здесь же, на месте, Иззи сразу выписал ему чек на двадцать пять тысяч долларов.
Во время последней ночи пребывания Иззи в Нью-Йорке он с мулаткой, с Кимом и с Илоной обошли все кабаки Манхэттена. В восемь утра Ким и Илона привезли Иззи в Айдлвайдл к самолету, улетавшему на запад.
– Он очень честен, по-моему, – сказал Ким, наблюдая за тем, как самолет набирал высоту. – Мне он нравится. Я люблю настойчивых людей. Настойчивость – вот что отличает мальчиков от мужчин.
Ким и Илона пошли домой и спали весь день. Вечером в шесть часов они включили радио и услышали, что самолет, на котором летел Изадор, разбился, попав в грозу над Роки Маунтенз. Все пассажиры погибли. Иззи уже никогда не снимет фильм. Ким взял чек, еще не предъявленный к оплате, и, запечатав его в конверт, отправил по почте его вдове.
Вернуть деньги было делом чести, и Ким это сделал, хотя этой суммы было бы достаточно, чтобы почти целиком оплатить остаток отцовских долгов. Миссис Селвин публично поблагодарила Кима за возвращенные деньги, которые юридически принадлежали ему, – легенда продолжала расти.
3
В том, что касалось денег, Киму было легко оставаться честным, но оставаться честным, когда речь шла о девочках, было труднее, потому что в этом случае он сам себя стыдился. Его девочки так или иначе, но говорили Илоне, что Киму мало ее одной. У него не хватало смелости признаться Илоне, кого именно она ему так остро напомнила тогда, в «Сторк клабс». Но он принудил себя сказать о своей измене Илоне после первой же девушки.
Имя этой девушки было Фейт. Она работала помощником издателя в «Двадцатом веке» и однажды ночью оказалась среди толпы, окружающей Кима во время его легендарных попоек. Когда все прилипалы исчезли, осталась лишь Фейт, и произошло неизбежное – они поехали к ней на квартиру.
– У меня сегодня ночью случилась маленькая интрижка с Фейт, – сказал он, вернувшись домой. – Я хочу, чтобы ты об этом узнала от меня, а не от кого-то другого. – На лице у Илоны отразились унижение и боль.
– Это неважно. Это ничего не значит. Это было просто… – Его голос сорвался. – Не знаю, почему я это сделал. Видит Бог, ничего подобного больше не случится. Я обещаю тебе. Если только ты сможешь меня простить. Ты простишь меня?
Илона была потрясена и ничего не могла сказать.
– Пожалуйста, Илона. Ну… Наконец она молча кивнула.
– Клянусь, этого больше не будет, – сказал Ким.
– Не надо клясться, – ответила Илона. Все, чего она хотела – это забыть о происшедшем: как бы она желала никогда не знать о случившемся! Ну почему, почему Ким не солгал ей, как это делают другие мужчины? К черту его хваленую честность! – Не будем больше говорить об этом, – попросила Илона. – Если это не важно, не станем продолжать разговор.
Ким был нежен, внимателен и казался таким же любящим мужем, как и в начале их женитьбы. Он объяснил Илоне, что она сильнее, чем он. Поэтому их брак не разрушится, что бы ни случилось. Илона была польщена. Она вспоминала, как ее мать говорила когда-то, что женщины – это сильный пол. Илона чувствовала определенную гордость за свою стойкость перед лицом той интрижки, которую предпринял ее замечательный муж.
Увы, Фейт стала лишь первой «девочкой». После нее все чаще стали появляться другие… Они были издателями, репортерами, писательницами – все молодые и страстно желающие узнать секреты мастерства от великого мастера. Они обожали его, как ученицы обожают учителя, к тому же они знали, что связь их имени с именем Хендрикса никак не повредит их карьере. В своей блистательной невинности, обожающие и преклоняющиеся, они сами бросались на Кима, а он не мог устоять перед их молодостью, их обожанием и поклонением. Если она хочет сохранить брак, поняла Илона, ей придется терпеть этих девочек. Это являлось одним из неудобств замужества за известным и всеми желанным человеком. Она поняла также и истинность старой поговорки, что в браке один человек всегда любит больше. В их браке она любила больше. Сначала такое положение не казалось ей несправедливым.
Но вот мало-помалу жизнь Илоны становилась временами безрадостной. К своему удивлению, она научилась уже узнавать это состояние и даже сосуществовать с ним. В ее жизни, в конце концов, было чему завидовать. У нее был известный муж, который, без сомнения, любит ее. Жизнь ее была полна очарования, и вокруг была масса вещей, которые приносили удовольствие.
Экспансивность Кима была поистине всеохватывающей: она распространялась на его личность, его аппетиты, его щедрость, его интересы, его путешествия, его привычки. Годы, за исключением периодов, во время которых он писал книги, прошли в постоянном движении. Илона стала классным упаковщиком, организатором, а также держателем архива Кима. В архиве хранились картотеки с указанием контрактов, вырезки из газет, рекламные фотографии и прочее. Она оплачивала счета, заказывала все необходимое для их жизни – от ленты для пишущей машинки до туалетной бумаги.