Одновременно с Васой покинул родину и его двоюродный брат Мичо Горчинович. Он тоже прослужил мальчиком год или два в Дубровнике, но, будучи бесшабашным смельчаком и задирой, ни в торговле, ни в ремесле не преуспел и поступил добровольцем в австрийскую армию. В течение многих лет Васо не получал от родича никаких вестей. Только после окончания итальянских походов{30} пришло письмо, в котором Мичо извещал, что произведен в офицеры. С тех пор раза два в год они обменивались письмами, и так продолжалось лет двадцать. В конце концов капитан Мичо Горчинович из какого-то гарнизона в Галиции написал брату, что схватил неизлечимую «цыганскую болезнь» глаз, вследствие чего вынужден выйти в отставку. Письмо пришло на исходе зимы, а в начале весны приехал капитан Мичо. Легко себе представить, что переживали братья, встретившись через тридцать лет после того, как расстались детьми!
Мичо обладал богатырским сложением — шея, мышцы, грудь, белые плотные зубы, густые рыжие усы под крючковатым носом, — все это говорило о редкой мужской силе. Отличительной его чертой на первый взгляд была необычайная смешливость. Любой пустяк мог его рассмешить, а это дало повод дубровчанам заключить, что у капитана не все дома. Знаменитый дубровницкий философ того времени, каноник Иван Стоич, как-то перед кафаной, когда зашла речь о капитане, выразился так:
— Может, не все дома, а может, у него какой-то дар во всем замечать смешную сторону. Ибо все на свете, начиная богом и кончая вещами, доступными пониманию отставного офицера, имеет свою смешную сторону!
Само собой разумеется, что родичи были неразлучны. Капитан поселился у кожевника. Они вместе гуляли, вместе ходили в кафану. Частенько во время прогулок Васо слышал за спиной такого рода замечания:
— Убей тебя бог, с каких это пор воевода Васо стал таким остроумным, что этот его родич заливается как сумасшедший?
— А может, как раз родич остроумен и потешается над Васо…
Иногда капитан усаживался один перед кафаной на Берсалии. Здесь, также в одиночестве, часто проводил время и некий Дживо Дорич, молодой юрист, сын городского сапожника. Как-то раз капитан попросил юношу дать ему газету, когда он кончит читать. Студент учтиво представился:
— Господин капитан, разрешите вам представиться и сказать, что я глубоко вас уважаю!
Капитан встал и пожал Дживо руку.
— А, очень приятно! Так вы меня уважаете? — и разразился смехом.
Молодой человек молча разглядывал старого солдата. В густых, коротко подстриженных волосах, коротко подстриженной бороде, подкрученных усах нельзя было заметить ни одного седого волоса. Дживо вообразил себе, через какие тяжкие испытания пришлось пройти этому волонтеру, прежде чем из неграмотного парня он стал капитаном.
— Итак, вам обо мне говорил мой родич? — спросил капитан, снимая темные очки и вытирая платком красные глаза.
— Да, в городе о вас достаточно знают, — подхватил юноша. Убедившись, что каждый пустяк вызывает у капитана смех, Дживо вспомнил теорию каноника, согласно которой этот человек, в отличие от других, тотчас во всем замечает смешную сторону, а может быть, только одну ее и видит.