Как-то раз вечером, несколько времени спустя после вышеупомянутой встречи, актер подкараулил Драгишу у выхода из канцелярии. Они посидели немного в кафане и распрощались. Когда Драгиша отошел шагов на пятьдесят, актер последовал за ним.
Оставив за собой последнюю улицу Врачара, Драгиша свернул на луг и зашагал по извилистой дороге, обочины которой заросли кустарником и высокой травой. Вдруг за поворотом затарахтела телега, потом она остановилась, и донесся неясный разговор. Актер пробежал с десяток шагов и услышал: «Да он, черт бы его драл, букварь разодрал, как же его не бить!» Судя по выговору, крестьянин был, видимо, из Баната. Они понизили голоса, наконец банатчанин стегнул по лошадям, сказав: «Ладно, господин». Актер спустился в канаву, сделав вид, что собирает землянику, и увидел, как мимо прорысили две запряженные в телегу тощие лошаденки, подгоняемые высоким человеком в широкополой соломенной шляпе.
Дорога вывела актера на просторный луг, в глубине которого выстроились крайние дома Нового Сельбища. Драгиша вошел в дом, который стоял среди обнесенного забором возделанного огорода.
Актер огляделся по сторонам. Куда ни посмотришь, новая картина — там холмы и долины, покрытые зеленью, там жнивье и поля кукурузы выше человеческого роста. И все это залито золотом закатного солнышка. Отовсюду несется музыка, песни, звон колокольчиков, мычанье скота, словно это в двух днях ходьбы от Белграда!
Актер подошел к поселку с задов. Стены здесь были глухие, крыши на один скат — «на одну воду», как метко выражаются в некоторых местностях.
Приблизившись вслед за Драгишей к забору, актер услышал вдруг детские голоса. Но вот они внезапно затихли, и прозвучал густой бас Драгиши: «Смир-но!» И тотчас же: «Направо рав-няйсь!»
Актер двинулся вдоль забора, дошел до фасада и увидел среди двора стоящего к нему спиной Драгишу: старый солдат держал в руке палку, точь-в-точь как офицер саблю, когда подает команду. Удивленный актер поднялся на цыпочки и увидел с десяток выстроившихся перед Драгишей мальчишек, без шапок, босых и оборванных! Каждый держал на плече палку и с самым серьезным видом равнялся направо.
А фронтовик кричал:
— Милан, подайся назад! Гиго, опусти левое плечо! Бато, держи винтовку пониже! А сейчас внимание! По команде «арш» все разом ударите правой пяткой! Итак, внимание!
Драгиша повернулся и отошел шагов на пять-шесть.
Увидав в разгар этой комедии его лицо, мужественное, суровое и необычайно серьезное, актер перестал удивляться, и его охватил неудержимый хохот. Хватаясь за бока, он повалился на траву.
Учение продолжалось:
— Рота, шагом арш!.. Раз! Два! Раз! Два! Туп! Туп! Стой!
Актер хохотал до слез.
— На-ле-во! На-прав-во! Стой!
«Командир» во главе отряда зашагал на другой конец двора, оттуда снова вернулся к актеру, лежащему на животе. Один из «солдат» извлек из кармана орех и разгрыз его зубами, другой ткнул под ребра «капрала».
Когда «войско» опять удалилось, актер сделал еще насколько шагов вперед, чтобы обозреть весь двор. Поперек тянулся ряд молодых деревьев. В углу колодец с журавлем. С фасада глядело четыре окна. В крайней комнате видна была вся обстановка: железная кровать, полированный стол, несколько стульев, над кроватью икона, по бокам сабля и острагуша, а над ними фуражка.
На ступеньках крыльца сидела с вязанием в руках старуха, рядом смуглая, как цыганка, девочка толкла кофе. Ни та, ни другая не обращали внимания на то, что делалось во дворе, — видно, давно свыклись! Перед калиткой стояла ватага ребят поменьше и внимательно следила за маневрами отряда.
Служака принялся что-то объяснять, видимо не такое простое, так как он то и дело чертил на песке. Солдаты то поднимали носишки к нему, то опускали их долу.
Какая-то женщина по соседству крикнула: «Эгей! Шаца!» На ее зов из строя выскочил паренек и отозвался: «Я здесь, мама, у господина!» — и вернулся на прежнее место. И снова начались упражнения, длившиеся, вероятно, минут десять, потом дана была команда «стой!», затем прочли «Отче наш», и дети с шумом разошлись, поедая фрукты и сласти.
Старуха вынесла из дома стул, Драгиша сел и закурил. Девочка продолжала свою работу; откуда-то подошел большой пегий пес и стал тереться о ногу Драгиши.
1895
ТАЙНА ВЛАЙКО
Чиновник министерства Влайко Н., «Чудак Влайко», как прозвали его друзья, менял квартиру и снял первую же попавшуюся на Дунайской улице. В низком, темном проходе сильно дуло из сквозных ворот, которые вели в длинный двор с «квартирами» для бедноты — комната с кухней на семью; во двор выходило, верно, не менее дюжины дверей. Над всем двором, словно тенета, протянулись веревки с развешанным бельем. Откуда-то из-за этого тряпья до него донеслась мадьярская речь. Он свернул направо и поднялся по крутой деревянной лестнице на веранду. Слева было три двери и три окна, занавешенные изнутри зелеными шторами. В глубине виднелась одна дверь, справа — застекленная галерея.