— Хвала Иисусу, Юрага!
Волк шепнул:
— Кнез! Возьми его!
Кнез вскочил, перепрыгнул через стену и кинулся на фратера, который, побледнев, стал отбиваться зонтиком и кричать:
— Юрага! Прошу тебя, Юрага! Выручи, прогони собаку!
Юрага неторопливо сел и, протирая глаза, крикнул:
— Кто меня зовет? Кто там?
— Да я, фра Ангел!
Волк свистнул, Кнез послушно вернулся и улегся на прежнее место.
— Хвала Иисусу, Юрага, — повторил фратер и добавил: — А ты?
— Да вот! А вы? — отозвался Волк, строя удивленную мину.
(«А ты», «а вы», «да вот» в тех краях означает: «Как живешь?», «Как живете?», «Помаленьку».) Фратер продолжал:
— Забрел вот случайно. И сам не знаю как. Пришла утром охота прогуляться! Потом вижу, ты лежишь, думаю: «Спрошу-ка человека, как он, я слыхал, что ты болен».
Волк неторопливо набил трубку. Чиркнул спичкой и, пуская первые клубы дыма, ответил:
— Да вот, мой добрый отец, ноги не ходят.
— Отчего бы это?
— Откуда мне знать, отче? Отнялись! Годы! А может, и простуда!
— По годам вроде рановато! А ты советовался с врачом?
— Как же, — бесстыдно соврал Волк. (В этот миг перед глазами у него встал побратим Кобель, и, представив себе, что он где-то здесь поблизости и, слушая эти разговоры, особенно последний вопрос, помирает со смеху, Волк с трудом удержался, чтоб не расхохотаться фратеру в лицо.) И, скрывшись за облаком дыма, громко продолжал: — Лекарь прописал мазь и порошки.
— И не помогает? — воскликнул настоятель, будучи уверенным в совершенной бесполезности всяких лекарств. Ведь сколько и каких только порошков он ни глотал, он так и не добился, чтобы «тело стало послушным», как говорят монахи, когда у них случается запор.
Фратер заметил про себя: «Ну, сейчас самое время начать настоящий разговор!» Но тут его взгляд встретился с взглядом Кнеза, и фра Ангелу почудилось, что собака смотрит на него насмешливо, выжидательно и с каким-то вызовом, — упаси бог как! Все басни о собаке Волка промелькнули в голове фратера; вспомнил он и о том, что прочел в книге «О сатанизме», что злой дух охотно вселяется в животных, и по телу фратера побежали мурашки. К тому же ему еще показалось, будто Волк воровато оглянулся вокруг (нет ли кого поблизости), и его пальцы, вздрогнув, невольно потянулись к ружью; фратер затоптался на месте и неожиданно выпалил:
— Ну, прощай, мой добрый Юрага! Бог тебе поможет!
— Счастливого пути, милейший отец Ангел, — сказал Волк и шепнул Кнезу: «Гоп! Возьми!» — после чего пес проводил фратера так же, как и встретил.
Отойдя порядком, фра сказал себе: «Что ж, главное мы свершили — помянули имя господне! Уф!» Увидав трех затрнчан, поджидавших его на обочине дороги, он раскрыл требник и махнул рукой, чтобы его не тревожили. А в первое воскресенье на вопросы, заданные ему на паперти, преподобный отец только надувал щеки и отмахивался; все поняли, что это означает: «Попытался, ну и посмотрим, посмотрим!»
Тогда и сложили продолжение легенды, как фратер села Затрнци пытался изгнать из Волка дьявола и как во время заклинаний его пес заговорил человеческим голосом: «Напрасно, вратер, мучаешься, мы навеки останемся во власти дьявола».
Тот год выдался урожайным, особенно обильно, просто на редкость уродил миндаль. Волк выручил за него хорошие деньги, испольщики тоже принесли немало, и потому пиршества друзей участились. А когда задули холодные осенние ветры, Волк заперся, и единственным признаком жизни в его доме была поднимавшаяся из трубы тонкая струйка дыма.