Последние страницы моей жизни
Лина Шир
°1. Я снова хочу жить
Человек бывает мертв задолго до своей смерти.
©Джек Лондон
Последние несколько дней напоминают мне кошмарный сон. Я не могу никак проснуться. Все яркие цвета померкли. Вокруг сгустилась чернота и мрак. Я умираю… после меня не останется ничего. Никто не узнает о моей смерти, никто не придет, чтобы отдать почести, никто не будет плакать. И через десять-двадцать лет никто и не вспомнит о том, что именно в этой квартире жил неизвестный писатель — трус и неудачник, который настолько боялся отправить рукопись в издательство, что на протяжении десяти лет писал «в стол». Теперь же, когда стало поздно, я наконец-то решился. Я держал в руках флешку с файлом своей книги… очередной книги, которая никогда не увидит свет. Она не будет прочитана, оценена и никто не подумает о писателе, который ночи напролет сидел за ноутбуком, пил кофе и думал о том, что его ждет успех. Каким же я был глупцом. Кинув в урну флешку, я открыл верхний ящик стола и увидел то, над чем корпел большую часть жизни — моя тетрадь желаний.
В детстве я был очень мечтательным, а сейчас… сейчас умираю. Страшно, но никто не застрахован. Я не ценил жизнь, когда она у меня была, а теперь возможно, что я доживаю последние дни, часы… секунды, и мне хочется насладиться, насколько это возможно. Мне не становится грустно, я злюсь. В первую очередь на себя.
Я открыл тетрадь, провел рукой по корявому почерку и улыбнулся, вчитываясь в первые пункты:
«1. Купить железную дорогу, как у Сереги.
2. Дописать рассказ про рыцаря Оливера.
3. Съесть огромный торт».
Мне было лет восемь, когда я завел эту тетрадку. Мама говорила, чтобы я все свои желания записывал и в будущем исполнил. А я не исполнил ни одного. Прости, мама. Возможно в следующей жизни, буду умнее и смелее. Закрыв тетрадь, я бросил ее в урну к флешке и почувствовал головную боль. Обычно она проходила через какое-то время, но каждый раз она была разной и длилась все дольше и дольше. В глазах темнело, потом все кружилось и могло отпустить. Но последние дни, я не мог жить без укола какой-то гадости. Название я не запоминал, потому что последние несколько месяцев мне меняли препараты с такой частотой, что в аптеке меня принимали без очереди.
Я поднялся, держась за стол и пошел в спальню, когда в дверь позвонили, потом еще и еще. Головная боль усилилась, звонки продолжались. Я не мог быстро среагировать. Стоял, как дурак посреди квартиры и витал в облаках, пока мозг загружал возможные команды. Но человек, стоящий за дверью не унимался. Продолжал звонить в дверь, так настойчиво, что я уже готов был открыть дверь и спустить его с лестницы. Но стоило мне открыть, взгляд тут же сфокусировался на милом улыбчивом лице девчушки.
— Здравствуйте! — воодушевленно сказала она, протягивая мне бумажный пакет. — Меня зовут Юлия! Я представляю нашу волонтерскую команду «Усиков» и…
Мне было плохо. Её звонкий голос резал уши, голова разболелась еще сильнее, и я, не дав ей договорить, закрыл дверь. Потерев виски, хотел было уже идти за шприцем, но снова звонок в дверь.
— Ну что еще? Мне неинтересно… пройди по соседям. — Раздраженно выдал я, не узнавая своего голоса.
— Я не договорила. — Равнодушно произнесла она и, выпрямив спину, снова начала сначала. — Здравствуйте! Меня зовут Юлия! Я представляю нашу волонтерскую команду «Усики». Предлагаю купить вам домашнее печенье! Все деньги от покупки пойду на корм котам в приют «Усики».
Лучше бы я спустил её с лестницы сразу, но… я слишком устал, чтобы спорить.
— Сколько стоит?
— Ну… двести.
— Жди. — Я прикрыл дверь и ушёл в спальню за портмоне.
Пройдя в комнату, я вновь почувствовал, как силы меня покинули. Мгновение, и я уже сижу на полу, а рядом валяется разбитая ваза. Эти резкие «вспышки», как я их называл, меня раздражали. Я был немощным в такие моменты. Не мог ничего с собой поделать. Руки и ноги были словно ватные, а перед глазами мелькали яркие огоньки. Я — беспомощный, бесполезный кусок мяса, который вскоре не сможет самостоятельно даже зад себе подтереть. Зачем вообще тогда жить?
— Ой! — услышал я и машинально повернул голову, пытаясь рассмотреть источник звука.
Это была та девчонка, которая «ждала за дверью». Маленькая, а настойчивая. Кажется, ей было не больше пятнадцати, да и росту, как в дюймовочке. Едва ли достала бы мне до плеча, если бы я встал. Тело не слушалось, требовало укола. Организм уставал бороться с болью.
— Давай, я помогу тебе встать! — она подошла ко мне, ногой отодвинула осколки и протянула обе руки.
— Шутишь? — мне стало смешно, но боль не проходила, сжимала виски, отчего мерцания перед глазами усиливались. — Раз уж ты здесь… подай шприц… там в тумбочке.
— Да, сейчас. Ты диабетик?
Ох, если бы я был диабетиком. Хотя, вероятность того, что я бы забывал делать уколы вовремя и умер так же быстро, была немаленькой. Я прикрыл глаза и прислонился головой к стене. Внутри все пульсировало. Мне казалось, что я кипящий чайник, у которого сломана система автоматического отключения. Кровь во мне кипела, бурлила, но я никак не мог отключиться.
— Диабетик? — вновь услышал этот голос.
Открыл глаза и не сразу понял, что смотрю прямо на нее. Она сидела на коленках передо мной, держала в руках шприц и заглядывала в мое лицо. Дыхание перехватило, я будто бы нырнул в океан настолько глубоко, что не мог сразу вынырнуть. Нужно вдохнуть свежего воздуха, а не получалось. Виски сдавило, и я снова увидел перед глазами лишь мерцания. Девчонка по-прежнему сидела передо мной и ждала чего-то. Скорее всего деньги. Точно, я же обещал купить печенье. Взяв из её руки шприц, я проморгался и хотел встать, чтобы хотя бы достать бумажник, но сил не было.
— Открой вот этот шкаф, — кивнул на него и выдохнул, готовя руку к уколу, — там в кожанке должен быть бумажник. Возьми сколько нужно и уходи. Только дверь не забудь захлопнуть.
Она кивнула, но не сдвинулась с места, а продолжила смотреть на меня, хлопая ресницами. Кажется, ей нужно было что-то еще. Ей хотелось помочь, но я пока еще мог справиться сам. Правда, каждый раз делать укол было все сложнее, да и действовало не очень долго.
Когда игла коснулась кожи, я сморщился, а девчонка, чтобы не смотреть, тут же поднялась и полезла в шкаф. Скорее всего точно вытащит из квартиры что-то ценное, пока я буду «ловить кайф». Нестрашно. Я ввёл препарат в себя и почувствовал головокружение. Достаточно приятное. Я словно попал в объятия матери, которая вновь могла качать меня на руках. Клянусь, даже слышал ту колыбельную, которую она пела мне по ночам, когда я не хотел засыпать. А теперь я наслаждался, вспоминая эти моменты. Был счастлив и отдыхал… Я словно был в коме: ничего не видел, не чувствовал, но слышал. Отдалённо, но слышал. Та девчонка забрала деньги, вернула куртку в шкаф и вышла из комнаты, закрыв дверь, а потом вновь тишина.
Не знаю сколько по времени я провёл в отключке, но когда открыл глаза все еще было светло. Значит, не так уж долго. Возможно, час или два, никогда не запоминаю время. Откинув плед, в который был укутан, я потер лицо и не сразу понял откуда вообще взялся этот плед. Я не мог сходить за ним, укрыться и отключиться. Взглядом я стал искать осколки вазы, но и их не было. Точно! Девчонка. Не спеша я поднялся на ноги и прошёл к шкафу, решив в первую очередь проверить сколько денег она мне оставила. Как же я удивился, когда увидел, что все на месте: и деньги, и карты. Что тогда? Неужели, ничего не взяла? Значит, я ошибся, когда думал, что она вынесет все из квартиры. Ну бывает, что поделать? За свои тридцать «с хвостиком» разучился доверять людям.
Место, куда я делал укол болело, даже синяк появился. Если бы кто-нибудь увидел, точно бы сказали, что я наркоман. Возможно, это бы меня спасло от мыслей, которые все чаще стали посещать. Хотя, я прекрасно знал психологию. Чем чаще говоришь о смерти, тем больше её боишься. Вряд ли я боялся умереть, больше боялся стать немощным. Тем, кто сам не может подняться с постели или поесть, про остальное вообще молчу.