Я провел руками по лицу, сгоняя воду в стороны и выдохнул, как вдруг почувствовал легкое прикосновение к плечу. Сначала думал, что задел что-то, но когда это повторилось, тут же понял, что Юля вновь решила «поиграть». Ее детская веселость во взрослые моменты, казалась мне немного неподобающей, но это отходило на второй план, как только она целовала. Каждый раз я думал о том, что же она чувствует? Почему делает то, что делать по сути не стоило бы?
Ее пальцы пробежались по моим плечам, а я продолжал стоять и прислушиваться к ощущениям. Ласковые прикосновения сливались с каплями, и на мгновение я подумал, что мне показалось, и это вовсе не ее пальцы только что блуждали по моим плечам. Она поцеловала мое плечо, оставляя на нем горячий след, и я почувствовал то, чего не позволял себе очень давно. Я расслабился. Словно слился с водой. Мне стоило бы остановить Юлю, сказать ей, что не время, да и не стоит делать того, о чем она может пожалеть. Но однажды, совсем недавно, все произошло. Она теперь знала мои слабости, знала, что я, как и все только и делал, что мечтал ей овладеть. Даже в самую первую встречу, когда я увидел ее синие глаза, я почувствовал то, что хочу видеть, как изменится ее взгляд, после…
Таблетки туманили разум. Это было мимолетное «задымление», после которого наступает некое прозрение и становится легче. Но прикосновения Юли и действие таблеток стали отправной точкой. Я будто бы переставал контролировать своё тело. Переборов самого себя, я перехватил ее руку, которая не спеша направлялась от груди вниз и какое-то время стоял так.
— Не хочешь, чтобы я продолжала? — тихо спросила Юля, даже не подозревая, что у меня внутри происходила настоящая борьба.
Я хотел, чтобы она продолжила. Хотел вновь погрузиться в омут наслаждения, но было не время. Нужно было готовиться к празднику, к тому же Юля сама пригласила гостей.
— Ты снова закрываешься от меня… — прошептала она, свободной рукой проводя по моему плечу. — Что я делаю не так? Марин… я не смогу понять тебя, если ты мне не поможешь.
Я выдохнул и вздохнул глубже. Каждый раз ругал себя за то, что не мог расслабиться. Напрягался в моменты, когда этого совсем не нужно было. Но я не мог иначе. Все детство, всю школу, университет, да и последующие годы — я знал, что у меня ничего не получится. И у меня не получалось.
Рука, крепко сжимающая запястье Юли, невольно дрогнула, я закрыл глаза и постепенно выпустил ее ладонь. Вновь почувствовал, как Юля поцеловала в плечо и попытался расслабиться. Нужно относиться ко всему проще… хотя, казалось бы, куда еще проще?! По телу пробежали мурашки, но не те неприятные от прохлады, а те самые, от которых сердце начинает биться быстрее. Те, от которых по всему телу ощущаешь дрожь… приятную дрожь. Юное тело девчонки прижималось к моей спине, и я чувствовал весь жар, который исходил от нее. Если бы она только знала, что происходило в моей голове, в моих мыслях от ее прикосновений, то точно бы не стала больше искать встречи. Она бы и вовсе не стала находиться рядом. Выдохнув, я открыл глаза и взглянул на то, как капли воды струйками стекали по стеклянным стенкам душа. Они словно держались из последних сил, а потом стремительно срывались вниз. Я чувствовал то же самое. Держался из последних сил, боясь вот-вот сорваться, не сдержаться и упасть в бездну наслаждения, о которой раньше только читал в сопливых любовных романах. Я слышал свое собственное дыхание и дыхание Юли… мне было безумно интересно узнать, о чем же она думала в этот момент, но я попросту не сумел даже предположить, потому что внезапно почувствовал, как что-то внутри меня изменилось. То что годами было напряжено и сжато до характерной дрожи, теперь внезапно раскрылось с большей силой и яркостью. Громко выдохнув, я прикрыл глаза и постепенно начал приходить в себя. Вода по-прежнему омывала тело, смывая теперь уже остатки блаженства, но я продолжал стоять еще какое-то время. Жизнь — это борьба. Вечная борьба с собой, со своими страхами и комплексами. Кто-то обращается к психологам, кто-то пытается разобраться во всем самостоятельно, что приводит к долгой и затяжной депрессии. В моем случае — депрессия овладела мной последние лет пятнадцать. С самого университета. И я бы дальше вдавался в подробности, думал о прошлом и стоял под душем, если бы не услышал грохот, доносящийся из кухни.
Выйдя из душа, я только успел обернуться в полотенце и прошел на грохот, где увидел, как Юля собирает осколки разбитой тарелки. Как она только все успевает? Совсем недавно девчонка была в душе, совсем рядом, теперь что-то делала на кухне. Мне даже показалось, что в какой-то момент я моргну, а она будет уже где-то в другом месте творить то, что она так хорошо умеет.
— Прости, я не удержала… но ничего! На счастье ведь, да? — улыбнулась Юля, выбрасывая осколки и открывая холодильник. — С чем тебе помочь?
— Может быть… пока просто посидишь?
— Тоже верно! Буду наблюдать за тобой.
Она улыбнулась, поправила влажные после душа волосы и села на стул, рассматривая меня так, что мне стало не по себе. Нужно было одеться и приступать к готовке. Признаю, не любил это дело никогда, да и не думаю, что Ванька расстроился бы, не приготовь я что-то. Но Юля требовала праздника, и я не мог ей отказать. Кому угодно смог бы, но ей — нет.
— Как ты научился готовить?
— Точно не помню. Может быть… когда отец еще сидел в тюрьме, и мне было лет десять… Зимой перед Новым годом, маме дали первую настоящую зарплату, а не продукты, и она решила встретить праздник по-настоящему. Может тогда, наблюдая за ней и бабушкой, я что-то запомнил. — Я пожал плечами и чуть улыбнувшись продолжил. — Мама тогда на половину зарплаты накупила продуктов, и помню, как они весь день с бабушкой готовили что-то, а я наблюдал за ними и подъедал «лишнее». Да, наверное, поэтому потом и сам стал готовить. Запомнил. Да и когда бабушка заболела, не могла вставать с постели, нужно было за ней ухаживать, готовил тоже я. Денег на сиделку у меня тогда не было, да и вряд ли я бы доверил кому-то ухаживать за родным человеком. — Последние слова будто бы ударили по самому больному, я ведь знал, что дальше со мной произойдет, но вот кто будет за мной ухаживать — никто.
— Ого…
— Да. А разве тебе не хочется научиться готовить? — Усмехнулся я, на что девушка скривилась и покачала головой.
— Ты и без этого на мне женишься, так зачем я буду страдать?
— Юля…
— Что? Не женишься?
— Закроем тему, — ответил я, как можно мягче и продолжил своё занятие.
— Ладно, но не думай, что тебе удалось меня переубедить! Я просто попробую что-нибудь нарезать! — она потянулась через весь стол, взяла в руки нож и уже собиралась что-то резать.
— Только не на столе! — вовремя остановил ее, потому как Юля не думала останавливаться. — Давай, я все же сам.
— Ну вот! Больше ворчал.
Мы управились за час. Разговаривали о чем-то, не задевая личные темы, которые волновали меня куда больше, чем бесполезные покупки, платье не того размера и то, что интересовало Юлю. С каждым новым рассказом я все больше понимал насколько мы разные, и задавался вопросом: «Почему она все равно здесь?». А что если эта девчонка не понимает до конца, что я болен? Что если она думает, что я обманываю? Она же все переводит в шутку… так же, как и я в каких-то моментах, но я же — совсем другое дело. Я не веду себя, как взрослый мужчина. Чем больше времени я провожу с ней, тем больше похожу на глупого подростка, который не может управлять собой.
Нахмурившись я взглянул на Юлю, листающую каналы и прошел к окну. Ну что же я делаю не так? Если б я только знал, то все бы исправил. Обязательно исправил бы, и не стал так поступать, но иначе не получается.
В то время как мои одноклассники вовсю обжимали девчонок в школе, я читал книжки и мечтал о большем. Все мои мысли были забиты сюжетами, которые я писал с особым удовольствием, а воскресные рассказы, выходившие в местной газете были всего лишь набросками, которые я успевал написать с понедельника по четверг. В пятницу бабушка или мама относили их в местную типографию, где меня печатали в газете под псевдонимом Мартин Вейр. Гордость разрывала изнутри, когда я слышал, что одноклассники на переменах обсуждали мои рассказы, пусть и не зная о том, что написал все только я. Они бы все равно не поверили. Не любили меня по-прежнему, да я и не переживал по этому поводу. Я усердно шел к своей мечте.