Раннее утро. Ещё даже бабушка не проснулась, она та ещё ранняя пташка, а я уже не спал. Лежал в постели и думал о том, как все удивятся, и сразу начнут дружить. Больше никто не обзовет меня, ведь я буду, как и все. А если они еще позовут меня играть в футбол — я стану самым счастливым! Только бабушка проснулась, я встал следом. Она поставила чайник, достала из шкафчика сушки и насыпала их в вазочку, стоящую на столе. Следом встала и мама. Она не могла лежать, видя как я, путаясь в пуговках, пытаюсь застегнуть рубашку. На ее лице были полосы от подушки, сонный взгляд смотрел на меня с особой любовью, спутанные волосы небрежно топорщились во все стороны.
— Спал бы еще, — тихо проговорила она, подкатывая рукава на моей рубашке.
— Я хочу скорее пойти в школу! Представь, как все удивятся моему новому костюму!
Мама рассмеялась, потрепала меня по голове и ушла на кухню. Еще час я сидел, как на иголках, ожидая, когда меня уже отпустят в школу.
Шел до школы быстрым шагом, стараясь поскорее до неё добраться, а это было не так близко, как казалось на первый взгляд. В класс влетел на всех парах. Осмотрелся — только Наталья Олеговна и ее Ванька. Он всегда был самым первым, потому что приходил в школу вместе со своей мамкой. А еще он часто рассказывал, что по утрам он сидит в учительской с учителями и пьет чай. Не знаю насколько это правда.
Пройдя к своему месту, я достал из портфеля учебник, дневник ручку и сел. Все молчали, а я ждал, когда же все соберутся. Следом пришли девчонки-отличницы, затем близнецы Агапкины, а потом уже и все остальные. Но на перемене никто не заговорил со мной. Урок прошел скучно. Наталья Олеговна что-то монотонно рассказывала. За окном шёл дождь. Все зевали. Даже девочки-отличницы.
На следующей перемене, учительницы ушла куда-то, девочки побежали в библиотеку, мальчишки побежали играть в догонялки, а остальные остались. Петриков, близнецы Агапкины, Павлик Ветлячков и Колька, живущий недалеко от нас — что-то оживленно обсуждали. Кажется новый выпуск «Мурзилки». Я встал с места, прошёл к доске, взял тряпку и начал стирать с нее мел. Услышал, как мальчишки затихли, потом начали шептаться.
— Эй, ты, — крикнул Петриков, я сразу же обернулся, — классный костюмчик!
Другие мальчишки прыснули, стукая друг дружку по рукам, чтобы перестали смеяться.
— Да! — кивнул я, на что рассмеялся даже Петриков.
— Где-то я уже видел этот костюмчик. — Задумчиво произнес Павлик. — О! Вспомнил, на брате! Этот недоносок донашивает шмотки. Ты б еще у бомжа отобрал штаны!
— Это мой костюм. — Вторил я, на что все смеялись еще больше.
— Конечно. Твой. Папаша зек купил на зоне и передал тебе, да? — ухмыльнулся Петриков. — А нет… твоя мамашка работает за еду и тряпки!
— Заткнись! — я сжал кулаки.
— А то что? Бабка твоя прихромает и нам пальцем пригрозит? — продолжал Ванька, стоя у парты близнецов и смеряя меня взглядом полным ненависти.
Не знаю что мной двигало тогда, но я в два прыжка оказался рядом с Петриковым и замахнулся, пытаясь попасть кулаком тому по зубам. Я хотел, чтобы он заткнулся. Кровь бурлила во мне. Я слышал лишь шум в ушах, поэтому когда Ванька что-то сказал, не услышал, но близнецы тут же схватили меня за руки и стали держать. Как бы я не пытался вырваться, не получалось.
— Поиграем в «швыряй дерьмо», — расхохотался Павлик и близнецы толкнули меня к нему, он тут же оттолкнул меня к Ваньке.
Петриков смотрел на меня с ненавистью, схватил за рукав, толкнул сначала на себя, а потом к близнецам. Так было пару раз, пока все не услышали треск порванной ткани.
Прозвенел звонок. Мальчишки тут же разбежались по местам, а я стоял, пытаясь собраться. Голова кружилась так, что я не мог сделать и шаг. Плечо саднило. Петриков не только оторвал рукав пиджака, но еще и рубашки и поцарапал само плечо.
— Ты чего встал посреди класса? Решил рассказать стихотворение первым? — громкий голос Натальи Олеговна напугал меня, но я по-прежнему не мог собраться.
Я испугался. Меня толкали на протяжении десяти минут, поэтому все и плыло.
— Я жду. — Сказала учительница, прошагав к столу. — Ну? Александр Сергеевич Пушкин… я что, сама должна рассказывать?!
— Наталья Олеговна, да он не готов! Можно я? — не выдержала одна из отличниц.
— Садись! Два! — выдохнула учительница, садясь за стол и шелестя страницами журнала. — Неси дневник!
***
— Я зацепился. — Говорил я, видя мамин обеспокоенный взгляд, каким она осматривала порванный рукав пиджака.
— А двойка-то? Ты же наизусть знаешь этот стих. Вы ж с бабулей учили.
— Забыл.
— Ты мне что-то не договариваешь. Марин, милый, скажи, тебя продолжают обижать? — мама тогда смотрела с такой болью во взгляде, что я просто не мог подтвердить ее опасения.
— Нет! — бодро отозвался я, выдавив из себя улыбку. — Мы просто играли в догонялки, я зацепился за… вешалку в раздевалке и оторвал.
— Сейчас я зашью, и пойду на работу. Пойдешь со мной?
Я кивнул, снял пиджак вместе с рубашкой и побежал в комнату, собираться с мамой на работу. Я слышал, как она с бабушкой обсуждала моих одноклассников. Бабушка говорила о том, что я вру, выгораживаю всех, но мама хотела верить мне. Я понимал, что ей хватало проблем, а мои школьные разборки будут ей только в тягость. Не нужно. Я сам справлюсь! Я мужчина!
— О чем ты задумался? — прошептала Юля, поглаживая меня по волосам.
— Вспоминал детство. Забавно так… — я поднялся, надел джинсы, затянул ремень и взглянул на девушку, которая продолжала стоять на месте и ждать ответа. — У меня не было детства после того, как отца посадили в тюрьму. Я пытался быть мужчиной с семи лет, думал, что я сильный, а по итогу… превратился в депрессивного ворчуна.
Юля рассмеялась, проходя по комнате и открывая шкаф с одеждой. Она быстро натянула джинсы, накинула куртку прямо на шелковую рубашку от пижамы и взглянула на меня.
— Поехали, я отвезу вас домой.
— Нас? — удивился я, только потом вспомнил о щенке, который грыз Юлин тапочек. — Поехали.
По дороге домой мы с Юлей подбирали имя для маленького пса, который норовил выскочить из моих рук. Казалось, что это просто невозможно, все попытки придумать малышу имя — заканчивались тем, что девчонка хмурилась и лишь отмахивалась. Нет, ну выбрать имя — это пол беды, а приучить — куда сложнее.
По дороге мы зашли в магазин, нужно было купить корм, миски и всю ерунду для щенка. Вот и зачем я только решил взять его к себе домой? Ведь даже не думал в тот момент о том, что с ним придется гулять по утрам и вечерам, а если я буду не в состоянии это сделать? Нет, есть вероятность того, что Юля возьмет все на себя, но я не знал, останется она у меня или все же нет.
Споры продолжались. Щенок на этот раз сидел спокойно во все глаза смотря на резиновый пончик, который Юля зачем-то купила. Нет, возможно, он будет грызть игрушку, но… пока он просто рассматривал ее.
— Может быть… все же, назовем его Рекс? — вновь завела беседу Юля.
— Ну какой Рекс?! Он на него даже не похож… дворняжка обычная. Да? — я потрепал щенка по голове, на что он довольно хрюкнул, пытаясь играючи укусить.
— Макс?
— Юля, ему единственное, что может подойти, так это — Шарик.
— Ну нет! — вновь возразила она, остановив машину на светофоре.
Юля улыбнулась, отстегнула ремень безопасности и потянулась ко мне, поцеловала, погладила щенка и довольная вернулась за руль.
— Что это было?
— Пыталась заткнуть тебя поцелуем! Как пишут в книгах!
Мы рассмеялись. Я чувствовал такую легкость, какую не смог бы передать словами, если бы попросили. Юля каждый раз вытворяла что-то, о чем никто бы никогда не додумался. Ради ее улыбки, я хотел жить. Только эта мысль давала мне сил, и я продолжал бороться.
°9. Вечер встреч
Первые месяцы в большом городе были самыми интересными. Я не сидел на месте, ходил по разным типографиям, по издательствам, но мои книги никому не были интересны. Нельзя было унывать, поэтому я устроился на работу в один, на тот момент известный журнал, и писал небольшие выдуманные рассказики. Они оказались востребованными, и каждую неделю я писал что-то новое и интересное. Но совсем скоро журнал начал набирать обороты. Стал выходить три раза в неделю вместо одного, и я попросту не успевал придумать ничего нового. Сидел по ночам в маленькой комнатке в общежитии и смотрел на пустые страницы в блокноте.