Я начал паниковать. За окном темнело, стиральная машина только начала стирать, а пока вещи Юли высохнут, пройдет еще немало времени. А если ее родители узнают… они меня похоронят заживо. Но я же ничего не сделал. Хотя, кто будет разбираться? Нужно было вызвать ей такси.
— Мой телефон остался в машине, а машину я заберу только завтра, так что мне можно немного расслабиться.
И правда, что я так разволновался? Она взрослая уже… Да уж, только сейчас понял, что сам запутался в своих же мыслях. То она маленькая, то взрослая. Оказывается, это тяжело.
Мы просидели в тишине еще немного, а потом Юля предложила исполнить еще одно мое желание. Какое? Нужно было вспомнить, что когда-то писал в свою тетрадку желаний.
«6. Научиться играть в шахматы».
Не помню для чего мне это было нужно, но желание было достаточно интересным. У меня редко возникало желание чему-то учиться. Да, в университете я старался быть лучшим, но ближе к третьему курсу до меня дошло, что как бы я не старался — отлично мне никто не поставит. Почему? Просто потому что я получил бюджетное место, а бюджетников никто не любил. Это сказал Серега, когда мы вечерами собирались и делились с ним новостями. У него все было отлично в плане работы уже тогда. Он заочно учился и писал статейки в местной газете. Когда я окончил университет — Есенский уже был редактором какого-то модного журнала, но это дело ему быстро надоело, и он занялся писательством. Написал свой первый роман, дал мне на редактуру и… я уже тогда понял, насколько велик Серега в этом деле. У него были классные обороты, он знал в какой момент нужно было ввести нового персонажа, а я третий год корпел над своим романом.
Первый его успех был грандиозным. Куча поклонников, огромный тираж и… отказ от услуг редактора. Он отказался от моей помощи, сказав, что не сможет платить другу. Может быть просто я был таким завистливым… не порадовался его успеху, только завидовал и думал, почему я не на его месте?! А когда узнал о болезни, то и вовсе возненавидел весь мир, а нужно было просто порадоваться за друга, за здоровых людей, да за самого себя в конце концов.
Юля притащила из кабинета мой ноутбук, взяла со столика телефон, села рядом со мной и принялась вбивать в поиск запрос: «Шахматы. Онлайн». Я не любитель всех этих компьютерных игр, но провести вечер в компании Юли и пытаясь научиться играть в шахматы (пусть даже и ненастоящие) — думаю, что очень даже хорошая идея. Она нажала на какую-то кнопку на клавиатуре, и громкая музыка заорала на всю квартиру. Юля вздрогнула, но тут же рассмеялась и, сбавив громкость, начала искать в телефоне, как правильно играть в шахматы. Весь вечер мы потратили на теорию. Юля читала вслух, а я пытался все запомнить. Забавно, но оказалось, что в настоящие шахматы играть очень даже сложно, но вот Шахматы. Онлайн были игрушкой для детей.
— А у тебя нет настоящих? — вдруг спросила Юля, и я, сам не понимаю почему, встал с дивана и отправился в кабинет.
Нет, шахматы нигде не могли заваляться. Когда я въезжал в нее она пустовала, так что от старых хозяев ничего не могло остаться, но… я знал, как можно развлечь нас обоих. Достал целую стопку чистых листов, карандаши, клей и вернулся.
— Что ты собираешься делать?
— Хорошо провести вечер, играя в шахматы! — усмехнулся я, склеивая два листа вместе и расчерчивая все.
Юля с интересом смотрела на то, как я занимался ерундой, пытаясь растянуть время. Через пару минут она присоединилась ко мне и охотно начала рисовать разные фигурки, высматривая в телефоне, как правильно. Получалось у нас не очень хорошо, но мы здорово проводили время. Мы заказали пиццу поздно вечером. Раньше никогда не питался таким, но… готовить даже бутерброды не очень хотелось. Вообще не хотелось делать ничего. Просто сидеть, говорить о чем-то нелепом и видеть, что это обоим доставляет удовольствие.
— Почему это слон?
— Ну вот же хобот.
— Не-е…
— Да.
— Вот лошадь похожа на лошадь, а этот твой слон вообще ни на что не похож. — Ворчала Юля, чем безумно привлекала.
— Это не я придумывал фигуры, Усики.
— Эй! — она рассмеялась и погладила меня по плечу. — Я же говорила, что это некрасиво.
— Ты сама так представилась.
— Я сказала, что я представляю волонтерскую команду «Усики».
— Долго придумывала? — усмехнулся я, обернувшись на девчонку, жующую огромный кусок пиццы.
— Ты вообще-то мне поверил.
— Так ты не волонтер?
— Я э-эм… ну…
Я рассмеялся, продолжая вырисовывать шахматы. Юля нарисовала кривую лошадь, долго смеялась с того, как «красиво» у нее получилось и вешалась мне на шею, чего раньше не позволяла. Наверное, сегодняшнее происшествие нас немного сблизило. Странно, что все вот так происходит. Незнакомые люди становятся ближе, просто проводя время друг с другом. Нужно будет обязательно упомянуть об этом в своей книге. Но это потом.
Мы так и не закончили с шахматами. Юля уснула на диване, и я ушел к себе в спальню. Переоделся, взглянул на время, сделал укол и погрузился в болезненный сон. Мне снился двор, в котором я рос. Мне снова пять, отец и мама на работе, бабушка, как всегда, сидела с соседками на лавке. Что-то обсуждали. Возможно, даже что-то интересное, потому что никто даже не заметил мой новый костюм, не сказали какой я красивый. Да оно и лучше, больше времени останется на игры. Беготня вокруг песочницы — лучшая игра, особенно, если представляешь, что за тобой гонится медведь или волк про которых бабушка обычно рассказывала сказки. Я уже успел набегаться, а бабушка никак не хотела возвращаться в квартиру. Мне не стоило лезть на качели самому. Хрупкий и мелкий я — попросту не мог самостоятельно туда залезть, но… получилось. Как же я был рад. Раскачивался взад-вперед. Обычный сон, ничего страшного, но радости было недолго. Приснилось, как упал с той качели. Разбил губу. Такая тягучая боль, которая отдает в зубы, да и вообще во всю челюсть медленно наполняла меня. Было такое ощущение, будто бы череп что-то сдавливало настолько сильно, что я не мог раскрыть рта. Меня разрывало от боли изнутри, а я не мог проснуться, как бы не пытался. Истекал кровью, чувствовал этот привкус во рту, запах и подступающую от страха тошноту. Голову продолжало сдавливать.
Проснулся по инерции, не понимая, что происходит. Тело не слушалось, а тошнота подступала все сильнее. Я не спал, но чувствовал все то же, что и во сне. Просидев в полной темноте пару минут, я почувствовал, как что-то разрывается внутри, и еле успел свеситься с постели. Меня стошнило. Я захлебывался, но не мог себя остановить, понимая, насколько это выглядит отвратительно.
Свет резал глаза, я прищурился, вытирая рот ладонью и взглянул в сторону двери. В комнату ворвалась Юля. Она выглядела встревоженной и сонной. Представлял, насколько громким был, но… что я мог сделать? Юля стояла и смотрела, а я почувствовал, как меня вновь начинает тошнить.
Я проснулся.
Вздрогнул, чувствуя, как чьи-то холодные руки гладят мое лицо. Тошнота подступала к горлу все сильнее, я свесился с постели. Меня рвало, как никогда. Голову сдавливало, но кто-то продолжал гладить меня, уже по плечу. Взгляд не фокусировался. Уши словно заложило, я не слышал ничего.
— Все хорошо… все хорошо… не обращай внимания… — услышал я, словно через стекло кто-то кричал, когда снова уронил голову на подушку.
Что-то холодное легло на лоб, и я вздрогнул, собираясь скорее убрать это, но не дали этого сделать. Постепенно начинал приходить в себя. Повернул голову и увидел, сидящую рядом Юлю. Она держала мокрое полотенце, чтобы оно не упало с моего лба и гладила по плечу, говоря, что все хорошо. Если бы она знала, как мне было плохо. Меня бросало в жар, тошнота не проходила.
— Что… со мной?.. — прохрипел я и не узнал своего голоса.
— Ты весь горишь, — она приподняла полотенце и приложила ладонь к лбу, но тут же вернула все обратно. — Я вызову скорую. У тебя в аптечке нет ничего от температуры.
— Не надо… до утра пройдет…
— Ты уверен?