Как только он спустился в сад, из тени вышел мужчина, облаченный в кожаный дублет, затянутый до самого подбородка. На поясе в ножнах висел небольшой топорик, за спиной – два коротких меча. Его темные каштановые волосы едва заметно вились, а лицо украшала аккуратная тонкая бородка. Во взгляде его карих глаз даже в полумраке можно было разглядеть насмешку. К чему этому мужчине столько оружия во дворце Ивэн знать не хотел.
– Ваше Высочество, – желал он этого или нет, но склонил голову перед юношей.
Тот в растерянности глянул на Моргана, не представляя, как ему следует себя вести.
– Позвольте назвать свое имя, – продолжил мужчина. – Я – Стейн Локхарт, милостью вашего покойного отца, староста города Дагмер.
– Считай, что все равно твой дядя. Не по крови, но по чести, – лениво улыбнулся Бранд. – Отбрось свой напыщенный тон, сир Стейн. Сейчас он только пугает твоего будущего короля.
Староста выпрямился и испытующе посмотрел на юношу.
– Я, должно быть, помешал вашей беседе, - неуверенно проговорил тот.
– О, нет, что ты! Мы только лишь любовались розами и звездами. Никаких бесед, – ирония в голосе Моргана говорила о том, что разговоров о короне этой ночью больше не прозвучит. Он рискнул сгладить неловкость, но лишь почувствовал себя глупо – Стейн и Ивэн же остались невозмутимы.
– Хорошо, что ты вернулся в замок, – обратился Локхарт к юноше. – И жаль, что этого не случилось раньше. Пожалуй, и правда следует отложить все беседы до утра. Я оставлю вас.
Он снова поклонился и скрылся стремительно, бросив напоследок на старшего из Брандов испепеляющий взгляд. Ивэн под стук удаляющихся шагов, наконец, склонился над фонтанчиком и промочил пересохшие губы. Вода была ледяной, совсем как в горном источнике.
– Теперь признавайся, как много ты слышал, – попросил Морган довольно безразлично.
– Отчего ты не хочешь стать королем? – без смущения выпалил Ивэн. То, что дядя смог заметить его за колонной, он не счел удивительным. Его особый слух юноша приметил еще в лесу.
– Сколько же раз я был проклят, уступив власть Аарону, – в ответ он услышал тяжелый вздох. – Но я не приму ее снова. Я недостоин короны, как и твой брат.
– Но в праве нарекать достойных и отверженных? – юноше не хотелось дерзить, но ему не нравилось, что Морган отвечает излишне многозначительно. Состязаться в витиеватости речи Ивэн не привык.
Лорд пропустил колкость племенника мимо ушей и только бросил короткий взгляд на его босые ноги. Отчего тот ощутил себя последним простолюдином так явственно, что провалился бы от стыда под землю, если бы только мог.
Переулки Дагмера
Сапоги, украшенные десятками ремней с серебряными пряжками, оказались излишне велики. Ивэну пришлось делать каждый шаг с большой осторожностью – идти по мощенным булыжником улицам Дагмера в них было непросто, но он не смел сказать об этом Моргану, опасаясь возвращения в замок. Лорд шел чуть впереди, и юноша следил за краем его плаща из-под спадающего на глаза капюшона.
Небо нежданно разразилось дождем, льющим беспросветной стеной, но Ивэну он не показался неудобством в сравнении с излишне мягкой кроватью, все еще ожидающей его в замке. Они молчали оттого, что падающая с неба вода заглушала все, кроме крика. Юноша старался рассмотреть город поближе, но неприятный дождь заливал капюшон и забирался за воротник, едва стоило поднять глаза от мостовой. Когда пришлось подниматься на гору, стало только хуже – в темноте было сложно разобрать дорогу. Пару раз Ивэн, поскользнувшись на камнях, рисковал свалиться кубарем вниз, но Морган вовремя подхватывал его.
– Все еще хочешь посмотреть на отца, а? – прокричал он, предотвратив очередное падение племянника.
– Сильнее, чем когда-либо! – отозвался Ивэн, цепляясь за ветку дерева, выросшего у тропы.
– Лучше бы, однако, я показал тебе картину в замке!
Ивэн, продрогший от дождя, уставший от подъема на гору и темноты, так не считал. Его неприязнь к одиночеству была непомерно велика, и все же, он обрадовался, когда Морган наконец подвел его к небольшой двери в крепостной стене. Тогда он не знал, что впереди их ждет добрая сотня ступеней, ведущих в недра горы. Ход был освещен факелами, но гнетущая тишина и посторонние шорохи делали путь не самым приятным.
– Весь Дагмер пронизан множеством ходов, – рассказывал Морган, стремительно сбегая вниз. – Этот – один из них. В случае опасности маги покинут город. Этот путь ведет на ту сторону горного хребта.
В огромной зале с множеством горящих свечей они оказались так неожиданно, что Ивэн, стремящийся угнаться за дядей в полумраке, чуть было не налетел на него. Комната была полна светом до боли в глазах, и пахла так знакомо, что юноша мысленно вернулся в привычную ему часовню, где ему приходилось читать молитвы. Воздух был наполнен запахом расплавленного воска и ароматом цветущих лилий. Сотни белых свечей стояли вдоль стен утопая в выбоинах скалы, залитых водой, но ярче всего в зале сияли не свечи, а странный диск на огромных дверях, расположенных в самом ее конце.
– Это магическая печать, – пояснил Морган, увидев, что глаза племянника загорелись любопытством.
Он оставил свой плащ на выступе у входа, и теперь растирал озябшие руки. Ивэн не последовал его примеру – вместо этого он нерешительно подошел ближе, чтобы разглядеть поближе замысловатую магию, с которой был незнаком.
– Эту дверь не отпереть и не выломать без заклинания, – продолжал Бранд, в то время как юноша восторженно изучал резную дверь.
Печать, зависшая в воздухе, тем временем переливалась синими и зелеными цветами, то затухая, то загораясь с новой силой.
– Зачем она здесь? Что спрятано по ту сторону холма, раз нужно защищать город этими чарами? – Ивэн хотел было дотронуться до диска, но дядя, неожиданно оказавшийся за спиной, больно ударил его по руке.
– Не стоит этого делать. Хочешь прожить дольше – не прикасайся к тому, что излишне красиво, – почти шепотом предостерег его Морган. – Это верно для чар, чужих вещей и женщин. По ту сторону холма могут быть отступники, а против них железный засов что щепка. Но я привел тебя сюда сквозь ледяной дождь не ради блестящей печати.
Только теперь юноша как следует оглядел залу. Он увидел, что свежесрезанные лилии и свечи стоят у стен не просто так – на него отовсюду взирали лики каменных людей. Он осторожно взял в руки почти догоревшую свечу и принялся изучать барельефы, вырезанные в скале один за одним. По его спине от холода или же от трепета побежали мурашки. Каждый каменный человек, будь то женщина или мужчина, был вырезан столь искусно, что выглядел живым. Юноша, вглядываясь в суровые лица, помнил, что большинство северян все еще придают своих воинов огню, и понимал, что теперь все они обратились в пепел. Они стояли плечом к плечу. В их руках были мечи, копья, луки и булавы, словно при жизни они сражались за свое место в камне.
– Стражи Аарона, – пока Ивэн вглядывался в них, Морган вглядывался в него, внимательно и безотрывно изучал его взволнованное лицо. – Эти люди отдали свои жизни, служа Ему. Они верили в своего короля и в свободу.
Ивэн остановился у каменной женщины почти у самого входа в залу. Он замер оттого, что голова ее была увенчана короной. Оружия, кроме удивительной красоты, она при себе не имела.
– Ульвхильда. Наша королева. Твой отец ее безмерно любил, – пояснил лорд.
– Любил? – удивился юноша, разглядывая ее пухлые губы, которые, вне всякого сомнения, очень нравились Аарону. – Я думал, что королям это неведомо.
– Так и есть. Но когда они поженились, Дагмер был очень молод, так что немногие знатные семьи стали бы бороться за право усадить девицу на трон в городе, кишащем магами. И только глупцы могли спорить с королем, если он чего-то желал. Она умерла совсем молодой и ему вскоре пришлось жениться на твоей матери.
– И тогда любви он не ведал, – догадался Ивэн.
– Он женился, открывая королевству торговые пути в Корсию. Но Ингритт не смогла жить среди магов, а Аарон не смог вынести рядом с собой женщину, теряющую рассудок от страха. Он отпустил ее, а ты стал гарантией ее покоя. Но он до последнего не желал отдавать тебя.