Ивэн знал, что был не единственным ребенком, выросшим вдалеке от семьи, к которой принадлежал. Знатные господа то и дело обменивались воспитанниками, скрепляя таким образом мир, оттого он совсем не испытывал злобы к отцу, скорее его чувства можно было назвать сожалением.
– И что изменилось? – спросил он дрогнувшим голосом. – Я оказался в монастыре по его воле, ведь так?
– Ты стал единственным наследником, но рос как сорняк в замке Ингритт. Когда она покидала Дагмер, то поклялась, что воспитает из тебя короля, но что ты получил от нее, кроме ненависти? Аарон боялся, что ты вырастишь таким же испорченным, как Гален, который предпочел отказаться от собственного имени. Именно поэтому хотел отсрочить твое появление здесь, но тебя нужно было надежно спрятать и обучить. Так ты и оказался в том монастыре.
– Я жалею, что не узнал отца. Что не успел его узнать, – признался Ивэн направившись к противоположной стене залы. Он догадался, что Аарон заключен в камень именно там.
Король был на голову выше юноши и шире в плечах. Его руки лежали на эфесе большого двуручного меча. Когда Ивэн осветил свечой его лицо, ему представилось, что он видит собственное отражение – от Ингритт ему не досталось ни единой черты, словно кому-то пришло на ум сыграть с его матерью злую шутку и явить на свет точную копию отвергшего ее короля Аарона.
– Он словно живой, – растерянно улыбнулся Ивэн, когда его руки легли на каменные пальцы отца.
– Твой отец не собирался умирать, – отозвался Морган, коснувшись плеча юноши. – Но однажды он, еще молодой и полный сил, просто не вернулся в этот мир. Я верю, Ивэн, что есть еще миры, кроме этого.
Юноше вдруг сделалось дурно. Он дотронулся до своего горла и с раздражением растер его. Ему хотелось развязать шейный платок, который ему приходилось носить, но он не решился сделать это при Моргане. У него были собственные уродливые шрамы, которые он предпочитал скрывать. Та ночь, из объятий которой он окончательно вырвался только в лачуге чародейки Гудрун промелькнула в его воспоминаниях так явственно, что на глазах выступили слезы.
– Почему… – он не смог совладать с голосом и потерялся на мгновение. – Почему рядом с отцом нет никого?
Он заметил, что каменные люди касались друг друга плечами, но место рядом с Аароном зияло пустотой. Морган, дотянулся до нее кончиками пальцев.
– Эта скала ждет меня и Стейна Локхарта, – губы его чуть заметно дрогнули в притворной улыбке. – Мы последние из Стражей короля Аарона.
Королевский дворец, Дагмер
Морган обрадовался, когда увидел, что дверь в его маленькую библиотеку приоткрыта. Дагмер еще не был освещен первыми лучами солнца, поэтому он понадеялся, что Ивэна там нет – мальчишка поначалу жаловался на собственную мягкую кровать.
Однажды Морган заглянул в его покои и увидел, что тот соорудил себе подобие постели прямо на каменном полу, но через пару ночей, он прекратил скучать по привычным ему жестким монастырским койкам. И теперь отсыпался, словно это можно было сделать впрок – тревожить его никто не смел. Было еще слишком рано для его пробуждения, оттого Морган понадеялся, что Мириам в библиотеке одна. Он хорошо знал, девушка никогда не запирает дверей, находясь там, говорит, что иначе ей становится тесно. В замке было несколько библиотек и та, что принадлежала ему, была маленькой, но, по словам Мириам, самой уютной и ей нравилось проводить там время.
Морган вернулся в свои покои, и достал из запертого на ключ ящика резной серебряный медальон, украшенный россыпью темных тиронских гранатов. Внутри него были спрятаны соцветия лаванды. Когда ему пришлось заговорить для Мириам травы впервые, он выбрал именно их – они напоминали ей о месте, в котором она выросла. В его собственном амулете были спрятаны полынь и вербена. Он не мнил себя хорошим чародеем, но верил, что новый заговор защитит девушку куда лучше.
Морган хотел отблагодарить ее за то, что она сделала в хижине Гудрун, хотя все еще не мог понять, как она решилась на это, хотел поговорить с ней, узнать, что у нее на душе, но Ивэн всякий раз оказывался рядом. Они ходили друг за другом как нить за иглой. Их единение должно было радовать Моргана, но вместо этого легло камнем на его сердце.
Крепко зажав в ладони медальон, он вернулся к библиотеке, торопливо заглянул в приоткрытую дверь, и улыбнулся.
Девушка сидела за дубовым столом у окна, низко склонившись над распахнутой книгой. Она всегда склонялась слишком низко, когда думала, что ее никто не видит. Увлеченная, она была неподвижна и только ветер, врывавшийся в комнату из распахнутого настежь окна, играл с непокорными прядками ее волос, убежавшими из хитро заплетенной косы. Этим утром она выбрала изумрудного цвета платье с вышивкой на поясе, наспех сшитое портными в каком-то уже забытом Морганом городе. От бродяжки из руалийского порта давным-давно не осталось и следа.
– Тебя сложно застать в одиночестве, – проговорил он, чтобы оторвать девушку от книги, но по ее испуганному взгляду понял, что подошел слишком тихо.
– Прости. Ты напугал меня, – призналась она и улыбнулась сначала робко, а потом привычной мягкой улыбкой, от которой стало тепло.
– Я охотился за тобой все эти дни, но мой племянник так покорён, что не хочет разлучаться с тобой и на миг, – Морган сел за стол рядом с Мириам и отодвинул в сторону запылившуюся стопку книг.
– Ты заблуждаешься, – проговорила она, не глядя ему в глаза. – И, возможно, не поймешь меня. Но нам спокойнее быть рядом, чем порознь. Может быть, из-за того, что случилось в лесу. Теперь я сама не своя, и только глядя на него, вспоминаю, что сделала все не зря. Ты ему необходим, Морган. Ему нужен кто-то готовый показать ему наш мир, так не похожий на тот, к которому он привык.
Бранд нахмурился. Девушка была права. Он погряз в дворцовых делах и подготовке к коронации настолько, что на племянника совсем не оставалось времени. А ему требовались ответы на миллиарды вопросов и Мириам не посмела оставить его одного.
– Спасибо, – тихо проговорил Морган.
– За что ты благодаришь меня? – девушка наконец посмотрела на него, и он растерял все слова, что готовил для нее.
– За то, что ты делаешь для Дагмера, – сказанное прозвучало фальшиво и не выражало и доли того, что он чувствовал.
– Благо Короны для меня не первоочерёдное, – тихо фыркнула она.
– Я…
«Каков глупец», – Морган мысленно выругался, ощутив болью слова, застрявшие в горле.
– У меня есть кое-что для тебя, – признался он наконец.
Гранаты медальона красиво блеснули, показав всю глубину своего цвета. Морган протянул его девушке на раскрытой ладони и принялся выжидающе изучать ее лицо – ждал улыбки, способной согреть даже его сердце.
– Что это? – спросила Мириам внезапно помрачнев.
– Внутри него лаванда, – мягко пояснил лорд.
– Я поняла это с первого взгляда.
– Там в лесу я понял, что тебе нужен новый амулет. Ты услышала отступников скорее, чем я.
– Твой дар красив, но могу ли я принять его? Достойна ли я его, когда во мне нет прежней силы, которая так нужна была тебе? Ныне я суха как южная река в знойное лето, и в бою от меня мало проку. Верно, лучше бы тебе найти нового ученика, а то и двух. А я выбрала свой путь. Если ты погибнешь из-за меня, я не вынесу этого, – Мириам поджала губы и шумно захлопнула книгу. Остатки пыли с ее страниц завертелась в воздухе.
Морган увидел, что она изучала писание о мертвом городе Ангерран. Книга не имела заглавия, но была обтянута в темную, почти черную кожу, и была ему хорошо знакома. Он оказался почти уверен, что Мириам читала ее не из собственного любопытства, а желая рассказать историю правившей семьи Толдманн будущему королю, весьма поучительную, и Морган немного пожалел о том, что потревожил девушку.
– Ты не перестала быть Смотрителем лишь растеряв часть огня. Это немыслимо. Невообразимо. Я не посмею представить себе иного ученика, – он неожиданно повысил голос. Ему захотелось стиснуть плечи девушки и хорошенько встряхнуть ее, чтобы она напрочь забыла свои сомнения, и перестала говорить с ним так холодно и бесстрастно. Это злило его. Может быть потому, что рядом с Ивэном она часто щебетала, словно птичка, и смеялась так, как раньше смеялась только в его присутствии. С ним же теперь она была холодна, совсем как Ивэн, не получивший еще часть силы, изгнавшей из него след скверны.