– Ты, невежда, должен знать, кто стоит перед тобой! – звонким эхом разнеслось по двору, а старик уже готов был бежать, спрятаться в своем грязном чулане, содрогаясь от страха, представляя новую встречу с этими существами – он был слишком напуган, чтобы назвать их людьми.
В седле сидела девушка. Старику показалось, что ее лицо объято пламенем, но этим огнем была непослушная копна вьющихся медных волос. Ее пальцы цепко обхватили рукоять кнута, спрятанного за широким кожаным поясом. Но и без того одного взгляда на эту девушку было достаточно, чтобы внутри заискрился обжигающий до боли страх.
– Мириам! – взревел первый всадник.
Едва она отвела в сторону тяжелый взгляд, слуга бросился в свою коморку и, оказавшись внутри, запер дверь, бросился к камину, и схватился за еще неостывшую кочергу. Едва дыша, он вжался в дальний угол и выставил ее перед собой как меч, испуганный, но готовый биться за свою короткую жизнь.
– Я хочу, чтобы ты напоил наших коней и дал им овса. Наш путь был неблизким.
На каменный порог упало два медяка. Щедрый дар небес.
Путники бесшумно двинулись в поместье, мягко и осторожно, как два волка, вышедшие на охоту. Леди Ингритт не могла услышать их легкие шаги, не могла знать, как резко распахнется тяжелая дверь, и что мужчина, лежащий в ее постели, очнется от крепкого сна.
– Морган? – потрясенно вскрикнула она.
Ее любовник сонными глазами уставился на путников, вломившихся в покои его леди. Она зашипела, когда человек в плаще выхватил резной кинжал и приставил его острием к горлу несчастного.
– Прочь, – слетело с бледных губ человека в тяжелом черном плаще.
Мужчина схватил простыню, пряча свое нескладное тело. Он решил не испытывать судьбу и вылетел за дверь, не сказав напоследок и слова.
– Мы здесь, чтобы забрать твоего сына, Игритт.
– Ты не найдешь его здесь, маг! – прорычала хозяйка поместья, невольно поглядывая на девушку, застывшую у дверей. Она видела ее улыбку – та едва сдерживала свой смех.
Ингритт предпочла бы онеметь, но тишина могла только разозлить этих гостей из ее прошлого.
– Я хочу забыть тот проклятый день, когда родила на свет это чудовище! Ищите его в монастыре у северных гор, где он должен был сдохнуть, не будь с вами одной крови!
– Ты говоришь о сыне нашего короля, – произнес Морган, оставаясь холодно спокойным.
– Пусть будет проклят ваш мертвый король! – рассмеялась Ингритт. – Пусть тонет во Тьме!
Она смеялась прямо в глаза Моргану, обезумев от страха и не владея собой.
– Я убью ее, – прошептала рыжая девушка, но шепот был таким громким, что Ингритт расхохоталась еще громче.
– Убьешь? Давай же, ведьма!
Морган с нескрываемым презрением смотрел на Ингритт. Когда-то она была его королевой, супругой его брата, которому он клялся в верности до самой смерти. Покрывало, укрывавшее ее обнаженное тело, выпало из рук, и он увидел бледные плечи и опавшую грудь. В прошлом эта женщина была прекрасна, но от ее красоты не осталось и следа.
Морган решил оставить ее одну. Мириам, как и всегда, легко последовала за ним. Ее лицо, усыпанное веснушками, раскраснелось от злости, и она поспешно набросила на голову капюшон, скрываясь от его пытливых глаз. Она так и не научилась владеть своим гневом, как бы ему того не хотелось.
– Ненавижу ее. Еще больше, чем раньше. Ненавижу, – повторяла она, ни на шаг не отставая от Моргана.
Сам он думал о том, что им снова придется провести ночь в темном лесу у костра, и невольно жалел девушку. Ее утомил долгий путь, но она и не думала признаваться в этом. А его продолжали посещать дурные сны о Дагмере, в которых Стейн, его последняя опора, не смог удержать город. Отступники ворвались в его стены, оставляя за собой кровь и пепел. Он просыпался в ночи от собственного крика, и первым, что удавалось ему увидеть, сквозь едва сошедшую пелену дремоты, было лицо перепуганной Мириам. Она будто совсем не смыкала глаз, оберегая его ночной покой.
– Ты ведь не станешь просить здесь ночлега, – в голосе девушки дрожала настороженность.
– Не стану. Здесь все пропахло гнилью.
Морган остановился у запертой двери, давая продрогшему телу впитать еще немного тепла. Мириам держалась у него за спиной. Не видя его лица, она знала, как он задумчив сейчас, как изогнуты брови и сжаты в тонкую линию его губы.
– Мы вернемся домой до того, как выпадет первый снег, – тихо сказал он.
Короткий всхлип за спиной заставил его содрогнуться. Для Моргана слезы Мириам были такой же редкостью, как снег в теплый летний день. Обернувшись, он в кромешной тьме разглядел ее тонкий силуэт. Он всегда поражался тому, как в маленьком хрупком девичьем теле может таиться такая страшная сила, каковой обладала эта
– Этот Ивэн… Ты видел его хоть раз? Он похож на отца? Какой он?
– Ты узнаешь его среди сотен похожих на Аарона, – улыбнулся Морган. – Маги полюбят его, как любили его отца.
Глава 3. Рождение короля
Леса Айриндора
Когда Морган понял, что произошло, им овладела ярость. Он ломился в дверь, запертую на тяжелый засов, уже зная, что у него не получится ничего изменить. Он вопил, что было сил, сотрясая холодный колкий воздух, но крик Мириам, рвущийся из хижины, для него звучал еще громче. Злость быстро сменилась страхом. Он не мог понять, почему девушка решилась спасти Ивэна такой ценой, и как Хранительница позволила это ей.
Юноша не знал запретной магии, но скверна необъяснимо тлела в нем, ранила его как болезнь. Он был пугающе молчалив, и тихо смирился с тем, что ему придется покинуть привычный ему монастырь. Морган не знал, сколько дней он успел провести в полном мраке пещер Братьев-во-Тьме.
– Я думал, что я один, – это все, что удалось услышать от него.
Морган бросил двух убитых птиц на порог. Мириам, прикрывшись голодом, нарочно отправила его подальше от хижины Хранительницы, чтобы он не смог помешать. И все, чего он желал теперь – это увидеть ее живой.
Правитель Дагмера должен быть чист, как избранник Создателя, и эта мысль не оставляла Моргана. Мириам сидела на земляном полу у его ног, и все разглядывала равнодушного и холодного юношу – невольное вместилище Тьмы.
– Мы опоздали, – сокрушенно шептала она, и Морган, знавший ее так хорошо, должен был заподозрить неладное еще тогда.
Эта девушка не привыкла отступать. И вот теперь она должны была заплатить за это собственной силой. Или жизнью. Морган никогда не думал, что Мириам так легко откажется от самой себя, ведь она была исполнена стихией с того самого дня, как встретил ее. Она была магом, в котором порой было сложно разглядеть человека. Теперь же, ее огонь должен был стать заплаткой для чужой пораженной души.
Бессильный что-то изменить, Морган быстрыми шагами ринулся прочь. Лес вокруг все еще не сбросил алые безжизненные листья, будто бы черные массивные стволы пытались укрыться ими от стремительно наступающей зимы. Сырая почва проседала под ногами Моргана, в то время как он все дальше отдалялся от хижины. Холод пронизывал его тело, а отчаяние – душу.
Как только сумерки опустились на лес, Морган понял, что за ним следят. За его спиной были едва слышны быстрые мягкие шаги.
– Зачем ты пришел? – громко спросил он, хотя тот, кто решился преследовать его, не мог ответить ничем, кроме тихого рычания. – Я знаю сам, что ошибся.
Морган опустился на колено, протянул руку, и волк, способный вызвать суеверный ужас, подошел к нему. Пальцы мага легли на массивный лоб, запутались в жесткой шерсти огромного зверя.
– Она будет жива. Слышишь? Зачем ты ходишь за мной? Подбираешь мои грехи?
Он прислонился щекой к волчьей шее, услышал, как колотится быстрое сердце.
– Ты все еще не призрак, – ухмыльнулся Морган. – А я стал холоднее, чем этот проклятый снег, Волк. Я обещал Мириам, что он не настигнет нас в пути, но все не так. Все не так…
Зверь только заскулил в ответ. Вильнув светлым хвостом, он скрылся в черном лесу так же тихо, как и появился.
Маг замер, прислушался к шуму вод узкого стылого ручья – тот должен был вывести его обратно к хижине. Пробравшись к нему, Морган увидел Мириам. Она, в одной грубой льняной рубахе, сидела на краю хлипкого низкого моста, и будто вовсе не чувствовала никакого холода. Опустив в воду босые ноги, девушка расчесывала свои буйные волосы, желая собрать их в тугую косу.
Стремительные шаги Моргана заставили ее обернуться.
– Зачем?!
Его гнев нисколько не пугал. Мириам знала, что зверь, живущий в душе мага, не причинит ей зла. Он упал на колени рядом с ней, и стиснул ее тонкие плечи.
– Оставь меня. Разве тебе не все равно? Этот юноша – наследник трона. Кровь и плоть короля. Ты получил то, что желал.
Ее лицо было серым, как осеннее небо, а губы темны в цвет поздних рябиновых ягод. Она была холодна, будто мертва, но все-таки дышала.
– Что ты сделала с собой? Мне не нужно было ни капли той силы, что принадлежала тебе.
Мириам позволила себе забыться на то мгновение, пока чувствовала на своей шее его горячее дыхание. Всякий раз, когда он случайно или намеренно касался ее, пускай едва заметно, ей не хватало воздуха. Это была боль, рвущая на лоскуты, бередящая заживавшие снова и снова раны. Она была ничуть не страшнее той, на встречу которой Мириам согласилась пойти под присмотром Хранительницы. Правда была проста. Она болела Морганом из рода Бранд, болела им, как может только обезумевший от страданий на смертном одре.
– Я пошла на это ради короля, ради прошлого и будущего владыки Дагмера, – Мириам старательно выдавила из себя сухие слова с напускным безразличием.
Она оттолкнула Моргана, пряча свою слабость за мнимой злостью. Но едва ей удалось подняться на ноги, он укутал ее своим тяжелым плащом, не отводя взгляда от ее глаз. Только в них он мог разглядеть тот испуг, во власть которого она отдалась.
Мириам даже не заметила, как с нее слетела маска.
– От меня почти ничего не осталось, – шепнула она, протягивая перед собой раскрытую ладонь. На ней заплясал слабый огонек, и тут же погас от легкого порыва ветра. – Теперь ты сможешь оставлять меня в Дагмере. Я не причиню вреда.
Она говорила едва слышно, словно каждое слово вытягивало из нее жизнь. Морган подхватил ее на руки. Лишь оголенные черные кроны деревьев и хмурое свинцовое небо лениво проплывали перед ее глазами.
– Я думала, что сгорю, – слетело с ее пересохших губ.
В хижине Хранительница понимающе бросила звериную шкуру на ветхий сундук – он заменил для Мириам постель. Морган укрыл ее, и бросил короткий взгляд на Ивэна. Тот был повержен глубоким сном. Словно все тот же юноша, но необъяснимо иной без уродливой печати скверны. Только теперь Морган смог разглядеть его настоящее лицо, светлое, как и лицо его отца.
– Этот мальчик – настоящий король, – шепнула ему Хранительница.
Сердце Моргана сжалось – так давно он не видел этой старой женщины, что забыл ее добрую улыбку. Он потянулся, чтобы поцеловать ее изборожденные морщинами руки.
– Скажи, отчего ты послушала Мириам? – спросил он, а она положила ладонь на его плечо.
– Что я могла против нее, мальчик мой? Силой любви можно сточить камень, но только не укротить твое ищущее сердце. Ни одна женщина не даст тебе того, что отдала эта девушка.