– Мне было любопытно сразиться с ним, – признался Ивэн, озираясь по сторонам и признавая, что излишняя роскошь не присуща не только северным замкам.
– Я справлюсь, матушка. Доверь моим хлопотам нашего гостя, – голос юной девушки зазвучал неожиданно приятно.
– Я привел тебе нашу Анну, – Эйб дернул Ивэна за рукав, когда тот вовсе не заметил его приближения.
Юноша изумленно уставился на сияющего от самодовольства мальчика, а затем уже на его сестру. Она скромно улыбалась ему, придерживая за плечо маленького брата. Высокая, статная и красивая девушка словно сияла изнутри мягким согревающим светом, а сильнее всего – ее глаза, голубые, как утренние звезды. На ней было скромное платье из синей шерсти, но она выглядела настоящей дочерью лорда из-за волос цвета молодого янтаря, спадающих ниже плеч. Прибранные тонкими замысловатыми косами, они украшали ее вернее драгоценных камней.
Ивэн понял, что рассматривает девушку излишне открыто, когда ее белоснежная кожа залилась румянцем. Он отметил мысленно, что унаследованный от отца широкий подбородок ее совсем не портил, и тоже смутился. Быть может даже сильнее, чем сама девушка.
– Брат рассказал мне, что случилось. Знаю, что отец часто бывает излишне суров в своем учении, – проговорила она и склонилась перед Ивэном в поклоне.
– Эйб, отправь Роллэна в гавань, иначе наш капитан сочтет, что мы его не ждали и навестит таверну раньше, чем свой дом, – Лив поцеловала мальчика в лоб и он убежал, чему удивился Ивэн – ведь тот едва шел после своей битвы на деревянных мечах.
Оставив молодого Бранда в обществе своей дочери, она отправилась на кухню. Юноша же рассудил, что капитан "Неопалимого" в этом доме гость такой же важный, как и он сам, и ему стало немного спокойнее. Ему претила церемонность, с которой женщины семьи Локхарт обращались к нему, видя в его лице прежнего и будущего короля, отчего он желал скорее оказаться в обществе Мириам, разглядевшей в нем что-то еще, кроме знатной фамилии. К чести Лив и Анны, обе отбросили ненужные условности, как только он попросил об этом.
– Значит, ты – целитель, Анна? – спросил Ивэн, следуя за девушкой. Он невольно любовался теплым переливом ее волос, вовсе не обращая внимания на дом, в котором оказался.
– Едва ли, Ваше Высочество! Мой брат Роллэн – талантливый лекарь, но не я. Он лишь научил меня сшивать простые раны. Немудренное искусство, – она говорила тихо, но юноша жадно ловил каждое слово – ее голос был приятен его слуху, словно музыка.
– Ивэн, – поправил он ее. – Меня зовут Ивэн.
– Как вам будет угодно, Ваше Высочество, – отозвалась Анна, приглашая его войти в комнату.
Она показалась неожиданно темной, но девушка разогнала тьму по углам, медленно зажигая лампы одну за другой. Ивэн сел на край скамьи у крепкого стола, уставленного неведомыми ему склянками. В центре комнаты стоял еще один стол, явно приспособленный для лекарских целей. Воздух был пропитан запахами сотен трав и порошков.
Юноша стянул с себя куртку, в то время, пока Анна развернула перед собой блеснувшие на свету инструменты пугающего вида. Комната словно сжалась и стала невыносимо тесной. Он чувствовал себя неловко, а девушка не смела взглянуть на него, все сильнее краснея от смущения. Снимать рубашку ему не хотелось вовсе, но он решил, что почувствует себя еще более глупо, если Анне придется просить об этом. Когда она подсела на скамью, чтобы осмотреть рану, он замер словно статуя.
«Ох уж, эти магички, – сокрушенно подумал Ивэн, когда ее холодные пальцы коснулись его руки. – Одна краше другой!»
Его взгляд невольно скользил по вырезу платья девушки, и он подумал, что ему было бы спокойнее, если бы в комнате находился кто-то еще.
– Ничего страшного, – наконец проговорила она, увлеченная его раной. – Мне даже не понадобится игла, а только твое мужество, Ивэн, – девушка робко взглянула ему в глаза, будто бы стремясь убедиться в том, что он дозволил обратиться к нему по имени.
– Постарайся не закричать. Будет очень больно, – предупредила она, потянувшись за бутыльком из темного стекла.
Когда Анна протерла рану, юноша был готов к худшему, но выдохнул с облегчением, когда понял, что с достоинством выполнил ее просьбу. Он легко перетерпел боль, но чуть было не вскрикнул от удивления. Края раны сошлись, не оставив даже шрама. О неловком ранении теперь только напоминала его рубаха, испачканная кровью.
– Так ты никогда раньше не видел такого? – в голосе девушки зазвучало живое удивление. – Отец говорит, что благодаря этой магии над нами никто и никогда не одержит победы.
– Самая чудесная магия из виденных мной! – искренне восхитился юноша.
– Он заговаривает лучшие эликсиры в городе, – заявила Анна, распахнув дверцы.
Ивэн невольно позавидовал этому Локхарту, о котором девушка говорила с таким восхищением, и вспомнил тот брезгливый ужас, с которым о нем высказывалась собственная мать. Он не испытал и крупицы той любви, что дарили друг другу в этой семье.
– Я знаю, что он бы предложил тебе одежду взамен той, что испортил отец, – Анна выглянула из-за дверцы шкафа, окинула его придирчивым взглядом и, в конце концов, выудила оттуда черную рубаху, подвернувшуюся под руку.
Юноша подошел к девушке и заметил, что она до сих пор пунцовая от смущения, но это ей даже шло. Она протянула ему рубаху, и он неосмотрительно дотронулся до ее пальцев. От нахлынувшей неловкости, Ивэну захотелось выбежать из комнаты. Это короткое прикосновение ошеломило его.
– Я… – он запнулся, подыскивая верные слова. – Я должен быть благодарен ему также сильно, как и тебе?
– Благодарность ему станет лучшей похвалой для меня, – любезно ответила Анна. – Он слишком часто забывает, что одарен щедрее многих.
– Я могу рассчитывать на знакомство с ним? – спросил юноша и протиснулся в ворот рубахи, показавшейся ему узкой в плечах.
Чувственные губы девушки, как видно доставшиеся от матери, сложились в кроткую улыбку. Она была, определенно, столь же очаровательна, как и Лив, но довольно скромна.
– Как часто ты бываешь в замке?
Ивэну хотелось увидеть ее вновь, но только по тому, как испуганно распахнулись глаза Анны, он понял, что его вопрос был грубостью.
– Когда мне нужно помолиться, я прихожу в королевскую часовню, – растерянно ответила она, на ходу оправляя складки платья.
Девушка, сдерживаемая лишь воспитанием, предполагающим учтивость, едва не бежала прочь из комнаты. Молодой Бранд сокрушенно заключил, что спугнул ее
– Такой эликсир может собрать и настоять каждый маг, но вот заговорить… Мой брат делает это лучше всех, – глаза Анны заблестели и это не смогло уйти от его внимания.
Она быстро свернула свои угрожающие ножи и иглы, оставшиеся без дела, и метнулась к шкафчику в другом конце комнаты.
– Он заговаривает лучшие эликсиры в городе, – заявила Анна, распахнув дверцы.
Ивэн невольно позавидовал этому Локхарту, о котором девушка говорила с таким восхищением, и вспомнил тот брезгливый ужас, с которым о нем высказывалась собственная мать. Он не испытал и крупицы той любви, что дарили друг другу в этой семье.
– Я знаю, что он бы предложил тебе одежду взамен той, что испортил отец, – Анна выглянула из-за дверцы шкафа, окинула его придирчивым взглядом и, в конце концов, выудила оттуда черную рубаху, подвернувшуюся под руку.
Юноша подошел к девушке и заметил, что она до сих пор пунцовая от смущения, но это ей даже шло. Она протянула ему рубаху, и он неосмотрительно дотронулся до ее пальцев. От нахлынувшей неловкости, Ивэну захотелось выбежать из комнаты. Это короткое прикосновение ошеломило его.
– Я… – он запнулся, подыскивая верные слова. – Я должен быть благодарен ему также сильно, как и тебе?
– Благодарность ему станет лучшей похвалой для меня, – любезно ответила Анна. – Он слишком часто забывает, что одарен щедрее многих.
– Я могу рассчитывать на знакомство с ним? – спросил юноша и протиснулся в ворот рубахи, показавшейся ему узкой в плечах.
Чувственные губы девушки, как видно доставшиеся от матери, сложились в кроткую улыбку. Она была, определенно, столь же очаровательна, как и Лив, но довольно скромна.