В восьмидесяти милях от Шпицкопа поднимается гора, которую справедливо называют подлинным музеем искусства бушменов. Это гранитная гора Брандберг, расположенная на базальтовом основании. С южной стороны гора обрывается очень круто, но с севера и с востока до нее можно добраться по лабиринту диких горных ущелий. В 1907 году в эту неизвестную страну чудес, не нанесенную еще тогда на карту, попал офицер немецкой полиции лейтенант Йохман, который должен был произвести съемку. С трудом пробираясь по ущелью Цисаб (ущелье Леопарда), он обнаружил пещеру, на стенах которой были изображены ушастые змеи и другие сказочные животные, а также фигурки танцующих людей. Теперь эта пещера носит название «пещера Йохмана». Древние бушмены оставили повсюду следы своего пребывания, но Йохман не был археологом. Он ограничился лишь тем, что нанес Брандберг на карту.
Затем здесь появился профессионал. Рейнхард Маак в первую мировую войну попал в плен, бежал оттуда и очутился в пустыне, где скрывался несколько месяцев. Маак был способным художником. От нечего делать он стал срисовывать изображения бушменов. Когда военные действия в Юго-Западной Африке прекратились, он объявился и был освобожден. К тому времени пустыня окончательно его очаровала. Вместе со своим товарищем Альфредом Гофманом он решил заняться исследованием горы Брандберг. Они провели в пустыне три месяца и обнаружили несколько стоянок бушменов, что было самым значительным из всех открытий того времени.
В горах Брандберг они не встретили ни одного человеческого существа. Лишь юго-западный ветер гулял по ущельям, и ему вторило глухое эхо, нарушая мертвую тишину. На песке, однако, они заметили человеческие следы, и, когда у них кончилась вода, путешественники пришли по этим следам к источнику. Он был прикрыт травяными циновками и сверху засыпан песком. Ни души вокруг. Даже животные, видимо, попрятались в своих укрытиях, хотя обычно около Брандберга бродили целые стада зебр, газелей и страусов.
Вот в какой мрачной обстановке Маак и Гофман вступили в пещеру, на которую в свое время не обратил внимания Йохман. На стенах было множество ясных рисунков. Огромные черные фигуры людей, газели и птицы, изящно выписанный носорог, антилопа гну, страус, гепард и другие животные. Один из наиболее древних рисунков изображал, наверное, тюленя — редкостный случай. Но что особенно очаровало Маака и Гофмана, а вслед за ними и всех других, так это вереница животных, людей и обитателей мира духов. Изображения не были сделаны рукой одного художника. На протяжении многих веков бушмены добавляли все новые и новые детали к этой странной панораме. Здесь всем нашлось место — и антилопе канне, и бейзе, и южноафриканской газели. Были там и антилопы с человеческими конечностями, и человек с мордой крокодила, а также получеловек-полуобезьяна. Музыканты, охотники и, наконец, странная фигура, которая вызвала бурные споры среди ученых, занимающихся искусством бушменов.
Маак срисовал эту фигуру и многие другие рисунки и направил их в Германию признанному авторитету в области искусства бушменов Гуго Обермайеру. Вместе с художником Гербертом Кюном Обермайер выпустил по материалам Маака объемистый труд «Искусство бушменов. Наскальная живопись Юго-Западной Африки». Примечательно, что рисунок, вызвавший споры, Кюн описал как «раскрашенный мужчина с луком, стрелой и цветком».
Несколько лет спустя доктор Шерц сфотографировал эти рисунки. Генерал Сиэтс, просмотрев их, понял, насколько важно сделанное открытие, и направил на место аббата Брейля. В «раскрашенном мужчине» аббат признал белую женщину, которая держала в правой руке не то чашку, не то белый цветок, а в левой — лук и стрелы. По его описаниям, тело женщины «от талии до ног бело-розового цвета», а лицо белое, с тонкими чертами, ничего не имеющее общего с африканскими лицами. Аббат даже высказал мнение, что это женщина-воин с острова Крит и напоминает критских участниц боя быков. Он предположил, что корабль из Средиземного моря потерпел крушение в районе Капского Креста, в семидесяти милях от Брандберга, и что потерпевшие кораблекрушение нашли пристанище в горах. Они-то, по мнению аббата, и оставили этот рисунок.