Кроунрайт-Шрейнер не мог сделать выводы. Он стал изучать работы Дарвина и Ллойда Моргана о миграциях животных, проанализировал все высказывания ученых Южной Африки и наконец заявил:
«Очевидно, они не располагают достаточными данными для того, чтобы прийти к какому-нибудь определенному решению. Да, у нас недостаточно отобранных, хорошо изученных и строго проверенных фактов, чтобы можно было сделать ясный вывод о сущности этих миграций. Будут ли у нас когда-нибудь такие факты?»
Никто не зафиксировал точных маршрутов миграции газелей, так что эти важные данные для нас навсегда потеряны. Известно, что животные никогда не возвращались назад тем же самым путем, а описывали огромный прямоугольник или овал. Никто не знает, сколько времени продолжалась каждая миграция, хотя есть сведения, что газели возвращались на прежнее место через полгода, через год. Скорость передвижения газелей различна. За день они проходят примерно сто миль, но могут преодолеть и гораздо большие расстояния.
В прошлом веке фермеры Карру были твердо уверены, что существуют две разновидности южноафриканской газели — тощий trekbokke и толстый houbok (фунтов на пятнадцать тяжелее), которые держатся в одном и том же районе. Такой опытный наблюдатель, как Скулли, писал, что в районе Рихтерсвельда был застрелен houbok, который был почти вдвое крупнее газелей, обитающих в пустыне. Взрослый самец южноафриканской газели весит от семидесяти до восьмидесяти фунтов, и лишь в редких случаях вес его превышает девяносто фунтов. В Южной Африке водится только один вид газели, известный ученым как Antidorcas marsupialis marsupialis. А различия в весе объясняются просто возрастом и условиями жизни. Газели же, обитающие в Юго-Западной Африке, более крупные и принадлежат к другому виду.
Хотя фермеров и бурских переселенцев никогда не радовало нашествие газелей, они по крайней мере старались извлекать из этих нашествий пользу, чтобы хоть как-то возместить нанесенный ущерб. Цепь фургонов преграждала животным дорогу, и в ход пускались шомпольные ружья. Нередко одним выстрелом убивали сразу двух газелей.
Это была грандиозная охота. Мир еще не видел такой бойни. Каждая партия охотников расставляла капские телеги и фургоны в форме подковы. Мужчины и мальчики скакали на лошадях вдоль движущегося потока и стреляли в животных. Женщины снимали шкуру с убитых газелей и нарезали мясо для билтонга.
В прошлом веке на протяжении целых десятилетий шкуры газелей продавались по шести пенсов за штуку. (Тонкая кожа использовалась в переплетном деле.) Фунт билтонга стоил три пенса, и тощей считалась та газель, из которой нельзя было сделать восемь фунтов вяленого билтонга. В 1839 году Бэкхаус отмечал, что на рынке в Крэдоке целая свежая туша газели продавалась за тринадцать пенсов. Бывали времена, когда в деревнях Карру жирную тушу газели можно было купить за один шиллинг и шесть пенсов.
Действительно ли эти кочующие стада насчитывали миллионы животных? Некоторые ученые сомневаются, что газели могли когда-нибудь водиться в таком огромном количестве, которое ошеломляло первых путешественников. Однако все очевидцы выражали единодушное мнение на этот счет. Одно из лучших описаний оставил нам охотник прошлого века Гордон Камминг, очень колоритная фигура, бывший воспитанник Итонского колледжа, кавалерийский офицер, рыжебородый шотландец в юбке. Пять лет он путешествовал в фургоне и беспощадно бил зверей. Это происходило в ту пору, когда Южная Африка была еще раем охотников и никто, вероятно, не предполагал, что в один прекрасный день некоторые животные будут истреблены. Его «ягдташ» был гораздо внушительнее, чем у более искусных охотников последующих лет, например у Селуса.
Однажды ночью, часа за два до рассвета, Гордон Камминг лежал в своем фургоне и прислушивался к фырканью газелей. Он сообразил, что неподалеку от лагеря пасется огромное стадо. Когда он выглянул из фургона, перед ним было не просто стадо, а сплошная живая река.
Этот бесконечный поток вливался в ущелье и исчезал за горной грядой. «Почти два часа стоял я на передке фургона, зачарованный удивительным зрелищем, — писал Гордон Камминг. — С трудом я убедил себя, что это была реальность, а не фантастическая картина из снов охотника. А в это время легионы животных плотной сплошной лентой продолжали шествие через горный проход. Наконец я схватил ружье, вскочил на коня и, врезавшись в самую гущу, открыл огонь. За мной последовали и другие всадники. «Хватит», — воскликнул я, когда четырнадцать животных упало на землю. Потом мы повернули обратно, чтобы спасти от назойливых стервятников разбросанную на пути добычу».