– Еще неизвестно, кеттрал ли это, – возразил Талал. – Наверняка мы не знаем.
– Солдаты на птице? – вскинула бровь Гвенна. – С кеттральскими взрывснарядами?
– Могут быть и гражданские, – хмуро ответил лич. – Добрались до птиц и взрывчатки после самоубийства Гнезда.
– Вряд ли, – отрезала Анник.
Гвенна рассуждала про себя, уставившись в ночное небо. Те, кто потопил «Мечту», не только справились с птицей, не только подняли ее в воздух, но и умело управляли. И еще нельзя забывать о взрывчатке. Чтобы запалить «звездочку», большого ума не надо, но попасть ею с высоты по кораблю, рассчитать, какой заряд понадобится для уничтожения такого судна…
– Одно хорошо, – заключила она. – Птицы целы. По меньшей мере одна. Что до остального: мы и раньше понимали, что на Островах могли остаться кеттрал – крыло или два, занявшиеся разбоем.
– Я-то надеялся, придется драться с пиратами, – отозвался Талал. – С пьяными.
Гвенна улыбнулась. Такую шутку мог бы отпустить Лейт. Потом она вспомнила, что сталось с Лейтом, и улыбка завяла.
– Забыл, чему нас учили? – угрюмо заметила она. – Надежда – полное дерьмо.
Гвенну еще затемно разбудил запах дыма.
Анник костлявым комочком свернулась в двух шагах от нее, а Талал сидел у входа в грот, стерег спящих. За его плечом она видела яркие звезды. Молот Кузнеца падал в волны. Значит, до рассвета пара часов. Не время жечь костер. А костер немаленький.
Садилась Гвенна медленно, сдерживая стоны. За несколько часов на камнях мышцы спины и плеч стянуло узлами. Она покрутила шеей, повела лопатками и вылезла из-под навеса.
– Чуешь? – спросила она.
Талал покивал:
– Недавно заметил. Думал разбудить вас, но горит довольно далеко. Спешить резона нет, вот и решил дать вам лишний часок сна после заплыва.
– После такого заплыва я бы и неделю проспала.
Она повертелась в поясе, разминая сведенные мышцы, и расслабилась. Помяла себе бока костяшками пальцев и потянула носом воздух, разбирая предрассветные запахи.
Пахло солью и, посильнее соли, – песком. С утесов несло теплой зеленью, свисающими лозами, сплетениями корней, ленивыми змеями побегов. Она, стоило об этом задуматься, до сих пор изумлялась, как много могла теперь учуять носом. Как будто всю жизнь прожила слепой, и вдруг ей открылись формы и цвета. Дальше по пляжу – несколько протухших рыбин. Она различала высушенный солнцем птичий помет на скалах. И запах дыма.
– Может, просто кто-то рано поднялся, – предположил Талал, – и готовит завтрак над бухтой Стервятника?
Гвенна прикрыла глаза, покатала запах на языке, пробуя на вкус и на плотность. Кто-то жег дерево и навоз, но не только. Вплетались и другие запахи, не столь обычные и не столь здоровые. Она и за год не забыла, чему ее учили. Горела краска. Волос. И мясо.
Гвенна тяжело выдохнула – ей вдруг захотелось выгнать этот воздух из легких.
– Это не кухонная печь.
Талал минуту принюхивался – и кивнул.
– Идем? – спросила Анник.
Пока Гвенна ломала голову над запахом, лучница бесшумно поднялась и присоединилась к ним. Спала Анник не дольше Гвенны, но усталости от плавания не показывала. Она успела пристегнуть клинки дымчатой стали, в одной руке держала короткий лук, другой подвешивала за спину колчан.
– Мы не в форме для боя, – заметил Талал. – Не знаю, что там творится, но творится оно не первый месяц. Один день ничего не изменит.
– Может, ты и прав, – согласилась Гвенна.
Запах дыма усиливался. Сгущался. Напоминал ей Андт-Кил, где горел целый город.
– С другой стороны, случаются дни важнее других, – добавила она.
– Думаешь, настал такой?
– Не проверишь – не узнаешь, – ответила Гвенна.
Подъем на линию утесов был крутой и каменистый – Гвенне то и дело приходилось цепляться пальцами за щербатый известняк, балансировать на опасных уступах и, напрягая все силы, подтягиваться на узкие полки.
– Хорошо хоть долбаному плаванию конец, – утешала она себя.
Впрочем, пока она выбиралась на зубчатый гребень, мысль о воде стала казаться заманчивой. Можно, конечно, утонуть, зато ничто не сдирает с тебя кожу по кусочку. Гвенна в кровь ободрала колени и ладони. Она чуяла на камнях свою кровь и кровь Талала и Анник.