Но сейчас девушка твёрдо знала, что проклятый город исторг из себя последнее зло, которое нужно найти и уничтожить раньше, чем оно объявится на землях племени. Туми верила своим предчувствиям, как и своим немалым силам, но на этот раз твёрдо знала, что самой ей не справиться. И ей пришлось уговаривать Югу, которая в последнее время вообще почти не выходила из своей хижины.
Нужда в ядовитой жрице почти прошла. Племя разрослось и усилилось под негласной властью Аттани, благословлённое культом жизни и защищённое грозной славой Юги. В это племя охотно принимали бежавших и покинутых хозяевами рабов, беспокойных полукровок, часто не способных ужиться с собственным племенем и даже — тс-с-с, чтоб Юги и некоторые другие не услышали, нескольких притворившихся полукровками чистокровных атлантов, по горло сытых порядками последнего города. И богатство племени росло на глазах, но сила его преумножалась тоже, так что соседям приходилось торговать, забыв о лихих набегах, а то и самим искать покровительства.
Теперь никого уже не удивляла ловля рыбы или приручение зверей, и даже железное оружие, во множестве вынесенное из города.
А вот сама Юги уже не могла даже общаться напрямую с соплеменниками. Теперь лишь Туми, да очередные жрицы могли без вреда для себя вдыхать воздух, напоённый дыханием вечной жрицы, прикасаться к ней и её вещам. Юги больше не хотела видеть себя даже в отражении воды — её кожа стала грубее и во многих местах несла изображения ярких зелёных листьев, а живот заметно округлился. Срок приближался, но в отличии от обычной беременной женщины, жрица не торопилась радоваться своему плоду, которому было суждено погубить Юги.
Даже сейчас, в этом мирном, тихом лесу сильнейшая из жриц жизни не могла расслабиться и наслаждаться шелестом листвы и тёплым ветром. Немалая часть сил Юги уходила на смирение яда, на то, чтобы коснувшийся её ветерок не мчался дальше ветром смерти, на благословение каждого следа, чтобы пожухшая и почерневшая под её пятой трава вновь поднялась, забыв о временной смерти. Смерть, избранная Юги, предназначалась атлантам, и жрица не торопилась сеять её среди невинных.
Может быть, именно потому именно жрица первой ощутила опасность, гораздо раньше бегающей впереди, беззаботной племянницы. Впереди должно было быть селение Сивого Оленя, небольшое, но довольно многочисленное, дружески настроенное и потому неопасное. Путешественницы не собирались заходить туда, чтобы не пугать соседей ядовитой жрицей, но уже с такого расстояния можно было видеть токи жизни племени, яркие и суматошные, не схожие с лесными. Но их не было, а ещё эта тишина…
Юги шикнула, подавая принятый в их племени сигнал, и племянница напуганным оленёнком метнулась к защитнице. Уже вдвоём они напрягли свои обострённые богиней чувства, испрашивая землю и всё растущее и дышащее на ней, что за беда стряслась с Оленями.
Ни всплеска жизни, ни шума голоса, лишь сладковатый, приторный запах крови, да дым разгорающегося огня, дым, говорящий обо всём. Опытные охотники и старые женщины никогда не позволят дыму распугать всех зверей в охотничьем лесу, а молодых, да глупых никто не допустит к племенным очагам. То не мог быть набег — иначе спасшиеся, бегущие жаловаться могучим соседям, непременно встретились бы со жрицами, да и кто будет жечь хижины, если всё, что там может гореть, гораздо лучше украсть?
И вновь Юги первой уловила шаги, шаги неторопливые и мерные, без всякого свечения жизни, что должно сопровождать подошедшего так близко. Так не ходят охотники, даже отягощённые добычей, так не ходят женщины и дети, и даже старики, шаркающие и цепляющие листья, никогда не впечатывают ноги в землю так уверенно и грубо. Так ходят лишь атланты, хозяева своей жизни и чужой смерти, властители боли и ненависти!
Туми вскрикнула от внезапной боли вместе с землёй и в страхе огляделась. Всё вокруг чернело и осыпалось, как от незримого огня, листья, травы и цветы, мелкие пичуги и суетливая белка, вмиг убитые чудовищным ядом жрицы. Юги собирала силы. Она сама не знала своих пределов, ведь ей ещё ни разу не приходилось сражаться в полную силу, но для того, что приближалось, даже этого могло не хватить.