Изогнутая туша протиснулась в проем, раздирая лохмотья стали с оглушительным треском. В тот же миг Охэйо выстрелил. Огненная черта ударила в грудь твари и та словно исчезла в бешеном мелькании конечностей, рассыпая фонтаны ослепительных искр. Пронзительный визг заставил Лэйми судорожно зажать уши.
Секунд через семь всё было кончено: неподвижное тело распростерлось на полу. В широченной груди зияло выжженное, дымящееся отверстие величиной в кулак.
— Сама по себе рана не смертельная, — заключил Охэйо, склонившись над тушей. — Должно быть, болевой шок. Или… дай-ка нож.
Лэйми безмолвно протянул оружие. Охэйо поудобнеё перехватил тесак, уперев рукоять в основание ладони, и с силой загнал острие в горло твари. Ярко-алая кровь хлынула толстой, в палец, струей, облив мраморную стену. Туша вдруг отвратительно дернулась, хоботок щелкнул, ударив Охэйо в плечо. Тот с воплем отскочил.
Безоружный Лэйми бросился к трубе, но в этом уже не было необходимости: конвульсии твари становились всё слабее по мере того, как слабела и иссякала струя крови. Наконец, тело замерло окончательно посреди огромной рдеющей лужи.
— Он посмотрел на меня, — сказал Охэйо, зажав ладонью плечо. — И… тьфу, дрянь! — он с отвращением отдернул руку, перемазанную зеленой слизью. Заостренный хоботок распорол тонкий серебряный наплечник и разорвал ткань, но, к счастью, не пробил подкладки. Лэйми не сомневался, что в противном случае Аннит — в этом теле — был бы уже мертв. Затем он подумал о том, что тварь вполне могла оказаться не единственной. Но она была только одна.
5.Охэйо присел над щелью, из которой бежала вода, и яростно вымыл руки. Потом он осторожно промыл рукав, стараясь не замочить всё платье. Лицо у него было бледным: он понимал, насколько близко прошла смерть.
— Это был рефлекторный удар, — сказал он, отряхнув руки и перезаряжая ракетницу. — У него не было времени целиться. А вот если бы он ударил мне в горло… или в глаз… Правда, как говорят, он посмотрел мне прямо в душу. Это был совершенно разумный взгляд. Из тех, что потом долго снятся. Знаешь, кого он мне напомнил? Наших старых знакомых Мроо. Тогда очень многое здесь становится понятным…
Нельзя сказать, что это успокоило Лэйми: незнакомый враг — конечно, вещь неприятная, но с Мроо ему не хотелось иметь вообще никаких дел. Ни военных, ни мирных.
— Ты хочешь сказать, что они хотят открыть Ворота с этой стороны? — осторожно спросил он.
Охэйо кивнул.
— Вероятно, здесь тоже есть машина-замок, и они хотят её разрушить. Твари — не самое подходящее средство для этого, но сущности Мроо могут проникать куда угодно и создавать их…
— Они живут снаружи, — сказал Лэйми. — Эти, с костылями. Я видел…
— Ну-ка расскажи, — потребовал Аннит и Лэйми пришлось выложить всё о своих здешних приключениях.
— Их силы меньше, чем я думал, — заключил Охэйо, закончив задавать вопросы. — Но наше положение от этого не улучшилось. Здесь, по меньшей мере, три вида этой дряни: многоножки, саблеруки и… помнишь те четверорукие зубастые мешки? В «ущелье» мы видели пару таких тварей, свалившихся сверху. Я бы взорвал входной туннель, но там нужно килограммов сорок взрывчатки… и надо знать, если ли смысл. Пошли.
Они осторожно выбрались за дверь, оказавшись в длинном коридоре, едва освещенном тусклым фиолетовым мерцанием давно перегоревших ламп. Узкие, наглухо закрытые двери из черного дерева, покрытого тончайшей пылью, разделяли на отрезки монолитные стены из идеально гладного стекла; погруженные в его прозрачную толщу барельефы проступали на черном глянцевом фоне со сказочной реальностью — и Лэйми почувствовал, как у него горят уши.
— Это не могли быть Мроо, — неожиданно сказал он.
— Почему? — Охэйо даже не обернулся.
— Когда оно умерло… не было их… сущности.
— Я и не утверждал, что это был Мроо. Но он общался с Мроо — в этом не может быть сомнений. Он был… испуган.
— Ты так уверен?
— Лэйми, харранцы умеют различать своих врагов, а Мроо стоят на первом месте в этом списке. Поверь мне, тут я кое-чему научился. Если здесь и впрямь скрыты Ворота Мроо, они могут сильно об этом пожалеть.
6.