Ворота открывались наружу и их створки удерживала только нетолстая стальная цепь с замком; она лопнула почти сразу и ворота широко распахнулись. С десяток трехногов проник в них; они двигались медленно и Яваун не сомневался, что они ищут людей. С неожиданной легкостью они перебрасывали свои конические тела через заборы, кружили по дворам, срывая с петель двери сараев, вырывая оконные рамы. Юноша не видел, чтобы они заглядывали внутрь домов, но знал, что это им и не нужно — скорее всего, они искали добычу по запаху. К счастью, им не попадалось ни единого живого существа, но трехноги не прекращали своих поисков; более того, к ним присоединялись всё новые. Все эти твари были голодны и Яваун не сомневался, что всех, кого они найдут, ждет печальная участь. Замерев в полусне, он смотрел, как они всё ближе и ближе подходят к их убежищу.
Он вздрогнул, услышав слабый, но вполне узнаваемый звук расщепленного дерева — каким-то странным образом его видение совпало с реальностью — но этому он уже не удивился; в конце концов, трудно удивляться во сне. Страшно ему тоже не было — страх, вообще-то, присутствовал, но далекий и отдаленный, тоже как во сне, когда ты знаешь, что на самом-то деле с тобой ничего не случится.
Он не ошибся. Трехноги быстро добрались до ведущих во двор ворот, но те не вызвали у них интереса — твари прошли мимо них, направляясь к воротам в конце переулка. Здесь им пришлось задержаться. Яваун увидел, как несколько трехногов ощупали преграду, потом двое из них неожиданно ловко перебрались через нее — они хватались парой рук за верхнюю поперечину, а потом перебрасывали через нее свое тело. Оказавшись с другой стороны, они ухватились за створки по обе стороны замка и одним сильным рывком сорвали его. Они вели себя как разумные существа и это ему очень не понравилось — он начал понимать, что если бы трехноги их заметили, то добрались бы до них, — хотя и не сразу. Но теперь они просто ручейком текли мимо, найдя ещё один путь к своей неведомой цели. Юноша попытался рассмотреть её, но не смог. Он уже спал.
12.Разбудил его глухой взрыв, от которого зазвенела посуда в шкафу. Яваун услышал нарастающий вой — как у сбитого самолета в фильмах про войну, — потом второй взрыв, почти сразу, через две секунды, и постель подпрыгнула под ним. Он вскочил и, как был, в плавках, бросился к окну, но ничего не увидел. Улица была совершенно пуста — от трехногов остались лишь следы. Нигде не было ни огонька — лишь над морем, за черными силуэтами зданий, вздымалась стена нездешего желто-зеленого света, расплываясь страшным заревом в низко нависших тучах. Яваун, приоткрыв рот, смотрел на это невероятное зрелище — вначале он принял его за рассвет, но на часах было ещё почти четыре, а это означало, что до восхода осталось часов пять.
В постели завозился проснувшийся Бхута — он укрылся одеялом с головой и не сразу сообразил, как из-под него выбраться. Наконец, показались его светлые плечи и лицо, на которое падали растрепанные волосы. Бхута стряхнул их с глаз рукой и широко зевнул — спал он очень крепко и обычно просыпался не сразу. Сейчас был как раз такой случай. Яваун с удивлением заметил, что на голой груди друга болтается прозрачное сердечко из плексигласа, в которое было вставлено чучело божьей коровки — на счастье.
— Яваун? Что случилось?
Юноша повернулся к нему и только это спасло его глаза: из окна хлынул невыносимо яркий свет — даже отвернувшись, на него было больно смотреть. Режуще-белый перешел в красный, затем в синий, снова в красный и погас. Яваун вновь повернулся к окну, но ничего не увидел — после вспышки в глазах плавали разноцветные пятна.
Дом вдруг встряхнуло, словно пустую коробку, стекла в окне зазвенели, едва не вылетев и юноша вцепился в подоконник. Пятками он ощутил затихающую дрожь и в такт ей вздрагивали от затихающего грома стекла.
За его спиной по полу хлопнули босые ноги — Бхута подтянул пятки к животу и вскочил одним рывком. Он ощутил спиной его тепло — друг встал сразу за ним. Вдвоем они молча всматривались в темноту, но там ничего не изменилось — то есть, совершенно. И вдруг, уже секунд через тридцать, раздался хлесткий, очень резкий взрыв. Снаружи взвихрился снег, как при буране — и тут же начал оседать. Что бы это ни было, оно произошло очень далеко.
— Километров десять отсюда, если судить по звуку, — сказал Бхута. — Не знаю только, в какой стороне…
В груди Явауна вдруг проросли иглы стальной твердости льда — он понял, что бы это могло быть.
— Термоядерный взрыв?