Глава 5: Бега и ловушки
Они замерли под тяжелым одеялом, усталые и сонные. Лэйми бездумно смотрел в потолок, забросив руку за голову; вторая его ладонь накрыла горячий и гладкий живот девушки. Он хотел встать и вымыться, но сил не было уже никаких. Всего несколько минут назад он лежал на гибкой, поощрительно стонущей Лэйит, с упоением двигая ноющими сейчас бедрами, восхитительно сладко вонзаясь в её тугую, обжигающе горячую плоть, просунув ладони под её грудь и крутя её твердые соски. Она вскрикивала, приподнимала бедра, извивалась, ёрзала ими — это было замечательно и длилось очень долго, пока Лэйит вдруг резко не откинулась назад на вытянутых в струнку, задрожавших руках. Её лохматый затылок больно ударился в его лицо и тугая дрожь сплавила их тела. А потом все мысли утонули в бесконечных, ослепительных конвульсиях…
Зевая, Лэйми вспомнил другие их ночи — душные, жаркие, долгие. Это было что-то сумасшедшее. Они ласкали друг друга так жадно, словно каждый их миг был последним, и потом, после, сунув пальцы босых ног под его зад, Лэйит исступленно двигалась на нем, иногда целыми часами, словно бы не чувствуя усталости, вся мокрая и блестящая от пота и её стан выгибался как тугой лук, когда жесткие пальцы Лэйми сжимали её крупные соски… А потом она, полуживая, ложилась рядом с ним, и на её губах проступала усмешка и смех был в длинных синих глазах, полускрытых слипшимися волосами…
Сжав зубы, Лэйми подтянул пятки к животу и одним рывком вскочил, босиком прошлепав к подоконнику. Мир за окнами, похоже, подходил к концу. Переливы коричнево-зеленого света стали гораздо ярче и более быстрыми, резко потеплело, снег таял, превращаясь в жидкую грязь. Повис душный туман, но не густой — было видно шагов на пятьсот. Из туч непрерывно сеялся дождь.
После той ночи утра не было. Совершенно ничего не изменилось. Не стало светлее. Тучи всё так же висели над землей — они больше не двигались, просто медленно клубились, словно кто-то сверху помешивал их. Все ини бродили, словно в воду опущенные; выходить под это жуткое небо было попросту страшно. Посты с тех участков ограды, за которыми можно было следить из окон, сняли. Впрочем, твари тоже не показались за день ни разу. Город за укреплениями словно вымер, лишь на западе по-прежнему мерцало зарево.
На второе утро всё осталось таким же. И на третье. Уже никто не выходил наружу. Все калитки и ворота в ограде были заварены, все окна плотно занавешаны или заклеены бумагой. К обитателям здания вернулось подобие прежнего настроения, но оно приняло странный оттенок — все уже знали, что приближается конец. Это не могло не сказаться на нравах. Безупречная дисциплина Инициативы рухнула — всё занимались тем, чем хотели. На пятый день тьмы Лэйми начал замечать в коридорах неодетых юношей и девушек — как и он, они искали утешения в любви. Складывались самые странные пары; даже маленькие мальчики и девочки теряли невинность. И они с Лэйит словно тонули друг в друге, валяясь в постели целыми днями. В этом было что-то неправильное; Лэйми понимал это, но ничего не мог сделать.
Его отвлек резкий стук в дверь. Заперта она не была и Охэйо просто вошел, не дождавшись ответа. Он тоже выглядел не лучшим образом — босиком, в одних плавках и нечесаный — и глаза у него были злыми.
— Аннит? В чем дело? — спросил Лэйми. Раньше друг никогда не прерывал их… занятий.
— Не хочешь погулять, а? — спросил Охэйо.
— А если нет?
Вместо ответа Аннит схватил его за ухо и вытащил в коридор, захлопнув дверь. Лэйми было вывернулся, но Охэйо схватил его за руку, потянув за собой. И он начал, наконец, замечать…
Коридоры здания ещё освещались, но разноцветная мишура в них мешалась с мусором, который никто не убирал. Повсюду валялась разбросанная одежда — её почти перестали носить. Двери многих комнат были распахнуты и он видел, что в них творилось — на сваленных на пол постелях, в полумраке, извивались клубки нагих тел. Возможно, в этом была виновата Сугха. Возможно — просто отчаяние, но проступающие уже на телах темные пятна окончательно убедили его, что и отсюда тоже им пора уходить — пока ещё можно.
2.Выбравшись, наконец, во двор, они замерли, осматриваясь. Ограда не защищала главный, северный фасад Инициативы, но поперек сквера здесь громоздились контейнеры — они должны были служить баррикадой, но их поставили так беспорядочно и так много, что получилось что-то, похожее на горную страну. Там и сям на них горели тусклые желтые лампочки и освещенный ими лабиринт открытых металлических коробок тревожил своей пустотой — она казалась какой-то неестественной, даже фальшивой.