Лэйми скоро научился не совать руки за край диска — поток твердого, вещественного света не был жгучим, но бил по пальцам, словно тугой поток воды. Между делом, он попытался обнаружить какие-нибудь лючки, кнопки, но напрасно — диск словно был отлит из цельного куска металла.
Уклоняясь от других парящих ламп, плавно наклоняя диск то в одну, то в другую сторону, он чувствовал только дикий, сумасшедший восторг, то и дело косясь на своих товарищей. Лэйит управлялась с диском ловчее всех; впрочем, Охэйо ненамного уступал ей.
Они летели к центру города — по крайней мере в ту сторону, где мутное свечение неба было ярче. Скоро путь им преградил ров. Двигаясь вдоль него, они попали в кварталы древных одноэтажных домов — те самые, над которыми уже пролетали — и, миновав их, достигли бесконечно длинных серых пятиэтажек. Их окна были совершенно темны, а витрины магазинов, занимавших их первые этажи, зияли черными провалами. Одержимых здесь было много больше — они небольшими кучками сновали туда и сюда, так густо, словно у них был какой-то праздник.
Через несколько минут они вылетели на просторную площадь. Перед ними возвышалось огромное квадратное здание, примыкавшее к склону горы — очевидно, автовокзал, окруженный огромной толпой одержимых. Сквозь огромные запотевшие стекла, составлявшие его стены, струился желтоватый свет.
Охэйо ударил боком диска по одному из них, тут же отпрянув в сторону. Толстое стекло лопнуло, осколки каскадом осыпались вниз, разбиваясь в брызги об головы тварей. Толпа дико взревела, но Аннит уже скользнул внутрь колоссального зала. Его заполнял ровный шум такой силы, что нельзя было разговаривать; в воздухе висела влажная жара, пропитанная тяжелой животной вонью. Безжалостно яркий и четкий свет, падавший с застекленного потолка, имел мерзкий желтоватый оттенок. Пол зала скрывала сплошная масса нагих перепутанных тел — она бурлила, словно жидкость, вздымалась буграми, которые тут же рассыпались. В постоянном кипении уродливой плоти нельзя было понять, что происходит; гвалт здесь стоял такой, что давил на уши, подобно реву реактивной турбины. Диск качался от толчков бурлящей под ним живой массы; на нее Лэйми старался не смотреть. Сам зал вокзала был ещё не закончен: у стен поднимались леса с каким-то строительным барахлом, а осматриваясь, он заметил в дальней стене зияющее жерло туннеля.
Внимание Лэйит привлекла секция лесов с аккуратными стопками огромных стекол — она была высотой этажей в пять. Разогнав свой диск, она ударила по ней. Стальной каркас качнулся, на миг замер в неустойчивом равновесии… и рухнул на головы тварей. Кипы закаленного стекла рвались, словно бомбы, во все стороны летели тучи зазубренных, острых как бритвы осколков. Падая, секция лесов увлекла за собой соседнюю, за ней на тварей упали ещё несколько. Грохот и звон заглушили дикий вой толпы.
В Лэйми словно всёлился бес. Нелюди лезли на леса, пытаясь схватить его, он тоже таранил их и они опрокидывались вместе с ними. Твари, впрочем, не оставались в долгу, кидая в него чем попало. Забираясь друг другу на плечи, они вполне могли достать его и он обнаружил, что диск не столь поворотлив, как ему бы хотелось. Несколько раз его едва не стащили вниз; получив несколько сильных ударов брошенными предметами, он стал думать лишь о том, как бы выбраться отсюда. От дикого шума у него звенело в ушах, от множества машущих рук и летящих вещей рябило в глазах и кружилось в голове. Он потерял из виду своих товарищей, не видел даже, где выход. Разыскивая его, он вдруг оказался в том самом полутемном туннеле, полном тварей. Здесь было ужасающе душно, от вони слезились глаза. Свод оказался столь низким, что не стоило поднимать голову; пол до половины высоты стен заливала клубящаяся багровая муть, в которой творилось уже нечто невообразимое: тела нелюдей плавились в ней, сливались друг с другом и возникали вновь из месива колышущихся внутренностей.
Лэйми стошнило. Он уткнулся лицом в руки, потеряв всякое представление о реальности, совершенно обессилевший, весь мокрый, думая о смерти как о избавлении. Дурнота не желала отступать и была такой сильной, что он не замечал уже ничего, происходящего вокруг. Память его отключилась: он что-то делал, но не запоминал ни мгновения из увиденного — и только это могло спасти его душу.
4.Лэйми не помнил, как оказался на улице; его привел в себя холодный воздух. Здесь плавало множество других дисков-ламп, однако на них никого не было и его сердце ёкнуло. Он полетел вокруг здания — но заметил Лэйит и Охэйо лишь когда они закричали ему.